Ну не насмешка ли, проехать под такой рекламой на каторгу за то,
что оставил в живых молодую, готовую к репродукции женщину? Варвары
плодятся, как крысы, давят нас не столько силой, сколько генами, а
мы ратуем за убийство потенциальной матери, только бы доказать
другим, что лучше смерть, чем помощь городским партизанам. Чем
лучше то? Девчонка и так перепугалась до истерики. Что, пока она в
таком состоянии, я должен был начать ее душить или тащить на
растерзание? Нет уж, дудки. Пусть живет, плодится и размножается,
как завещал Г. Бог. Не думаю, что помощь партизанам входила в ее
планы. Просто она не хотела умирать.
Закрыв этот вопрос для себя, я снова успокоился. Ну что такое
пять лет на болотах? Хуже было, что приговор был вынесен без права
возвращения в ряды винд-флота. Это грустно. Я привык быть бойцом. Я
ничего, по большому счету, кроме этого не умел. Ладно, за время
каторги чему-нибудь научусь. Силой бог не обидел, а там разберемся.
С голоду не умру. Хотя дело, конечно, не в голоде. Скучно будет и
тоскливо не на своем месте. Но об этом пока рано думать. Вот когда
каторга кончится, тогда и придет время во всем разбираться.
Изолятор-распределитель располагался внутри городской стены, но
вдали от основных жилых районов. Проскочив с воем сирен по улицам,
гравиомобиль, в котором меня везли, набрал высоту и взял курс на
север. Но тут произошло нечто странное -- заглох двигатель.
Такое бывает с любой машиной, хотя полицейский броневик штука
очень надежная, да к тому же стоящая на приличном обслуживании. Но
смех в том, что так же, как и мы, ход потеряли патрульные спидеры в
авангарде и арьергарде. Это уже на случайность списать было
трудно.
У меня екнуло сердце -- очень не хотелось из одной неприятной
истории прямым курсом попасть в следующую. К примеру, у кого-то из
сослуживцев могло хватить ума организовать акцию по моему спасению
от каторги. Не хотел я становиться беглецом! За каким оно мне надо?
Работа везде работа -- что на винд-крейсере, что на болотах. Трудно
даже сказать, где труднее, но в бою как минимум опаснее для жизни.
Конечно, денежное довольствие на каторге не выплачивают, но и черт
бы с ним, если предоставят баланду и теплый барак. Привыкнуть можно
ко всему.
Зэков я, понятное дело, боялся меньше всего. Меня даже чтобы
спящего задушить подушкой нужна специальная подготовка и сплоченный
отряд из пятнадцати человек, а уж если кто в открытую попробует
всадить мне заточку в почку, так ему ее из задницы придется
выковыривать без гарантии успеха этой сложной хирургической
операции. Баб вот только не будет. Это проблема. Но, в принципе, на
безрыбье и сам раком станешь -- живут же как-то монахи в
монастырях. По доброй, кстати, воле.