Спохватившись, я сдвинул рукоять в противоположную сторону и
ощутил щекотку под ложечкой -- падение пошло быстрее, чем я ожидал.
Но пока земля далековато, этой неточностью можно было пренебречь.
Наоборот, она давала мне выигрыш по времени.
Парни на гравио-серфах не растерялись, увидев мои маневры, а
тоже начали менять эшелон. Причем с большей, чем у меня, скоростью.
Ветер был свежий, а на галфинде маневрирование требует минимума
усилий. В общем, у них были все преимущества, а у меня только сила
духа и злость на негативные обстоятельства.
Когда до земли оставалось метров десять, я снизил скорость
падения, чтобы при ударе о грунт позвоночник в штаны не высыпался,
но приложило все равно как следует. Хорошо кресло мягкое.
На земле я ощутил себя куда увереннее, чем в чужом, потерявшем
ход летательном аппарате. Но все равно надо было хотя бы пару
секунд прийти в себя после не слишком мягкой посадки, а потом
попытаться выбраться из этого бронированного гроба, уже насквозь
провонявшего вывороченными человеческими внутренностями. Если
кто-то думает, что потрошенный человек пахнет фиалками, то я
вынужден таких разочаровать -- дерьмо в кишках именно дерьмом и
пахнет. Еще кровищи на полу почти по щиколотку, она в больших
количествах тоже имеет характерное амбре. В общем, не смотря на
нежелание пускаться в бега, пришлось покинуть броневик.
Я сдвинул в сторону крышку бокового пилотского люка и соскочил в
невысокую осоку, примятую тяжелой машиной. Воздух был свежий, дул
северо-восточный ходовой ветер порядка семи метров в секунду, а
через частые облачные разрывы светило яркое солнце. Четыре
гравио-серфа противника снижались и приближались очень бодро -- все
шли ровно, красиво, расслабленно, одним галсом, удерживая курс чуть
выше галфинда. Тренированные ребята. При таком ветре играючи
справляться с десятиметровым парусным вооружением подготовочка
нужна та еще.
Я включил на трофейном лазергане голографический прицел для
дальней стрельбы, и хотел уже было занять оборону, прикрывшись
бронированным лобовым обтекателем, но призадумался. Получалось, что
стрелять придется в людей, которые по какой-то причине отбили меня
у конвоя. Понятно, что немаловажна цель, с которой они это сделали,
но, с другой стороны, было уже совершенно ясно, что полицейских
нахлобучили не варвары. Это многое меняло в моем представлении.