И всхлипнул как можно натуральнее. Получилось достоверно —
паучара издал горестный звук и прослезился, по крайней мере, тремя
парами глаз — теменных Андрей не видел.
Лирический момент оказался прерван недовольным женским
голосом:
— О, явился! Немедленно убери с меня эту пакость!
И от того ствола, возле которого висела часть «макраме»,
отделилась угловатая, но явно женская фигура. Глядя на ее движение,
Андрей невольно подумал, как все же бывает ошибочно воображать себе
то, что описывают в книгах.
«Дриады — гибкие и прекрасные? Мда… Робот класса Буратино не
хотите? Правда, в ломаных движениях все равно сквозит своеобразное
обаяние…»
Пришлось улаживать конфликт интересов, так сказать. Самым
трудным оказалось заставить обоих чудушек лесных познакомиться,
договориться друг с другом они смогли и сами. Арагогу было
совершенно однофигственно, на какие деревья развешивать свои ловчие
сети, деревья дриад он не чуял — не умел, так что явившаяся, как
выяснилось, Старшая дриада взялась-таки его учить.
Паучище остался доволен — теперь хоть было с кем поговорить
кроме Хагрида. Доволен был и Андрей — он снова начинал верить в то,
что обладающие разумом существа способны договориться. А заодно
разжился клубком паутины — надо же было снять «украшение» с дерева
дриады — и уже начал присматриваться к подвижным крючочкам на
хелицерах Арагога — там вроде как должны открываться протоки
ядовитых желез, а яд акромантула — штука редкая, дорогая и
вообще.
Ну да, он же в лес пошел! Корзинка с собой была, ну и в ней тоже
всякое-разное. Пара пакетов (мало ли что), фляжка с водой, пара
булочек, заначенных со школьного завтрака, ну и пара пустых
бутыльков — мало ли, найдется что-то интересное в жидком виде? Да
хотя бы вода лесных ручьев, может, в Запретном лесу они тоже какие
особенные. А Снейп уж как-нибудь разберется…
Разделив свой нехитрый перекус с новыми знакомыми (и без
разницы, что оба они считали себя старыми), Андрей еще раз
живописал свое падение на голову, послушал сетования на странное и
невыгодное с точки зрения природы строение своего тела, повздыхал,
мол, а что делать, деваться-то некуда, и даже получил что-то вроде
сочувствия. А потом решил поинтересоваться именем дриады, ощущая
себя почти Иваном Васильевичем, который вот только что сменил
профессию.