- Ишь хайсе Пауль фон Шпицберген! (Меня зовут Пауль из
Шпицбергена!)
- Фон Берген? - сморщился как-то брезгливо капитан
наемников.
- Шпицберген! - поправил его Паштет. Гримаса собеседника ему
категорически не понравилась. Что-то там было в этом Бергене
неправильно.
Генрих повернул голову и сказал что-то в палатку. Что именно -
Паша не понял, только вздрогнул от ясно услышанного "Карл
Маннергейм". Час от часу не легче. Оттуда, из палатки, тут же вышел
бедновато одетый пожилой мужик и поспешно вынес столик раскладной и
тройку раскладных же стульев, после чего куда - то ухрял быстрым
шагом. Капитан наемников сел, сделал приглашающий жест в сторону
второго стула и явно приготовился кого-то ждать. Паштет сел,
поблагодарил и постарался прокачать собеседника. Но что-то не очень
хорошо это у попаданца получилось. Разве что было видно, что
почему-то этот тип злится.
Хауптманн Генрих Геринг, по прозвищу «Наковальня», был
действительно, как обычно, невероятно зол. Он, вообще-то, был
добрый малый, опытный и умелый зольдат. Просто, видно, ему Ангел
попался какой-то нерадивый, и судьба вечно его обманывала и
подставляла. Порой – довольно жестоко. Злые языки поговаривали, что
даже и кличка у Генриха полностью звучала как «Жопа-Наковальня», а
иные даже называли его «Стальной Задницей» - справедливо полагая,
что будь седалище хауптманна из какого-либо иного материала – оно
бы давно треснуло, ото всех полученных от судьбы пинков.
Но, произносили такие речи или те, кто был значительно выше по
званию чем Геринг, или те, кто был далеко, и потому уверен, что
хауптманн их не услышит. Потому что обиды Генрих-Наковальня не
сносил, и палашом, также и другими видами благородного оружия,
владел весьма ловко. Да и командир он был толковый и бывалый.
Ему просто не везло.
Вот и в этот раз. Казалось бы – такой заманчивый найм, к
московитскому королю Йохану оборачивался на деле дьявол знает чем!
Геринг тут же перекрестился, ибо поминать имя врага человеческого,
пусть и в мыслях, не стоило. Ну, если рассуждаешь о своих делах,
конечно. Хауптманн был очень набожным человеком, и строго
придерживался Заповедей. Ну, разумеется, когда дело не касалось его
кошелька, здоровья или жизни. Не то, что эта сволочь… Говорил же
им, молиться, три раза в день, не меньше! Молитва, и только молитва
отгоняет хворь! Если бы все молились, причем искренне и горячо – то
и не заболел бы никто! А так… Этот сброд только воровать и жрать
гораздый, все про Бога забыли и думать, вот их и наказало высшей
силой.