Неужели это сам император сейчас противостоит нам на поле боя?
Поддался все-таки эмоциям и решил лично побить Суворова, отомстив
за разгром под Ульмом?
Впрочем, на глубокие размышления у меня сейчас не было времени.
Мощный поток вражеской пехоты и конницы быстро докатился и до меня.
Я успел выстрелить только из одного пистолета, а потом выхватил
саблю и помчался дальше на правый фланг нашего войска, где рубились
казаки и гусары. Оглянувшись, я увидел, как отряды неприятеля,
прорвавшиеся к нам, атакуют центр, а наши гренадеры, мгновенно
перестроились и взяли их в штыки, образовав, по сути, новый левый
фланг.
Что творилось на левом крыле нашего войска, я даже не мог и
предполагать, поскольку оно было скрыто от нас вражескими войсками
и клочьями порохового тумана, повисшего местами над полем битвы.
Судя по крикам и выстрелам, доносившимся оттуда, левый фланг еще
жил и яростно сопротивлялся.
В этих условиях, когда битва быстро переросла в решающую стадию
и от действий враждующих сторон зависел исход схватки, удар
конницы, задуманный Суворовым, мог принести нам победу. Я погнал
Смирного во весь опор, желая быстрее добраться до командиров
кавалерийских полков.
Пока я только подъезжал к месту битвы, вокруг меня просто
маршировали батальоны и роты солдат со штыками наперевес. Над
головами пролетали ядра, некоторые падали неподалеку. Пару ядер
ударило в строй идущих солдат и сбили с десяток людей. Когда
рассеялась осыпавшаяся земля и строй сомкнулся вновь, я своими
глазами увидел, что троих человек ядро разорвало на куски,
остальные были тяжело ранены или контужены. Несчастные кричали от
боли, а некоторые ходили кругами, не осознавая, что происходит.
Затем, когда я подъехал ближе, стало больше всего: шума, воплей,
визга пуль и грохота тысяч ног. Я увидел вдали кавалерийские роты,
они раз за разом набрасывались на дерущихся с пехотой врагов, но в
то же время и многие из них пропадали под штыками и огнем картечи.
Зачем они здесь застряли, почему не атакуют артиллерию или других
кавалеристов?
Почти в то же время я нашел полковника Авдулина, командующего
Воронежским легкоконным гусарским полком. Видно было, что он уже
несколько раз участвовал в битве, поскольку у него была рассечена
бровь, лицо испачкано в копоти, а голос охрип от криков.