– Вчера.
– Да, вчера… А как будто целая вечность прошла. Вчера
запустили, а сегодня у нас уже новый президент. Шустро. Возможно,
ты прав – наш Лёва и есть тот самый Паганини. Что скажешь?
– Есть вероятность.
Джужома потёр лоб:
– Хм, плохо. Очень плохо. Ладно, подумаем, что нам
предпринять. Сейчас расходимся. Завтра в это же время –
здесь, – он указал глазами на столик. – Да смотри, хвоста
не притащи.
Ахтаров завёл пленника на кухню и усадил на стул. Сам взял
табурет и сел напротив. После чего включил голофон на запись:
– Говори, где вы держите Бузмакова?
Советник по-прежнему тяжело дышал:
– Вы обещали оказать мне помощь.
– Ничего, меня тоже ранили, – Влад слегка повёл голову
в сторону раны. – Вот расскажешь всё, и мы тут целый лазарет
устроим. Говори!
– Помоги сначала, я чувствую, как истекаю кровью.
– Вот и поторопись.
– Развяжи хотя бы руки, я зажму рану.
– Хорошо, если ты расскажешь всё без утайки.
Советник кивнул. Как только подполковник ФСБ снял ремень,
пленный тут же ухватился рукой за плечо, зажмурил от боли глаза и
издал стон.
– Говори! – вновь потребовал Влад. – Бузмаков
жив?
– Да, жив. Мы держим его в частном доме в переулке
Рахманинова, – он назвал адрес.
– Сколько человек охраны?
– Постоянной – пять.
– С размахом, однако, – оценил фээсбэшник работу
противника: – Пароль для входа.
– Перевяжи сначала. Видишь, я всё рассказываю.
Влад по-прежнему сидел в полном обмундировании арктического
исполнения. В доме было жарко. Пашка постарался. Плюс заканчивалось
действие энергетической капсулы. Болезнь возвращалась слабостью и
жаром. Он вытер пот:
– Хорошо, сейчас только разденусь.
Ахтаров бросил голофон на стол, а сам встал и стал стягивать
куртку и бронежилет. Что произошло дальше, Ярослав до конца так и
не понял. Всё произошло мгновенно. В голове только отпечатались
статические картинки: резко вскочивший американец; локоть
подполковника с размаху бьёт его в нос; пленник отлетает к стенке.
И последний кадр: автомат в руках Влада. Тук-тук-тук-тук-тук!
Ярослав даже не сразу сообразил, что это выстрелы, а не стук в
дверь. В воздухе витал дымок, подполковник продолжал стоять
вполоборота к Шелихову, а американец развалился в углу, широко
раскидав ноги и свесив голову на грудь. Из его безжизненной ладони
выпала окровавленная финка.
Рука Влада машинально ощупала пояс и нашла там только пустые
ножны. Он повернулся лицом к Ярославу и попытался что-то сказать,
вместо звука из его рта тут же хлынула кровь. Подполковник грузно
сел на табурет и поманил Шелихова левой рукой. Правой он держался
за шею. По пальцам текли алые ручьи. Ахтаров вытер пот, взял
свободной рукой голофон и стал быстро набирать текст в блокноте.
Набрав, тут же показал Шелихову. И сразу стал набирать следующие
предложения. Он писал до тех пор, пока не «сказал» всё, что хотел.
Текст гласил: «Прямо сейчас всё бросаешь, садишься на снегоход и
едешь на юг. Ничего никому не объясняй, а просто уезжай. Здесь тебе
опасно. Никому не звони. Вообще никому. Не выходи в интернет, не
называй своего имени и не показывай документы. Это обязательное
условие. Всё очень серьёзно. Бросив снегоход, далее езжай на
перекладных. Доберёшься до Сочи и сразу дуй к генералу Калачову. Он
сидит вот по этому адресу. Проект у тебя с собой? Хорошо, попроси
хозяйку его спрятать. Надёжно спрятать. Проект в дорогу не бери.
Оставишь ей записку с номером телефона генерала. Если в течение
недели сюда не прилетит сам Калачов, пусть позвонит ему. Всё.
Передашь генералу мои приветы и наилучшие пожелания. Да, возьми
этот телефон, в нём зашита моя банковская карта. Сейчас я сниму все
блокировки. Оплачивай только ей».