Передав Шелихову аппарат, Влад начал захлёбываться кровью. Он
энергично завертел рукой, что означало: давай, парень, торопись.
Ярослав не стал расстраивать умирающего. Через пятнадцать минут он
уже управлял мчащимся на юг снегоходом.
Вчера этот противный американец, этот франт, всегда одетый ярко,
как петух, сказал, что Ярослав жив. Это правда? Нет, не может быть.
Я целую вечность провела на краю пропасти. Если бы он был жив, я бы
услышала. Я бы почувствовала. Нет. Врёт. Они знают, что я его
люблю. И теперь хотят этим воспользоваться. Хотят, чтобы я не
наделала глупостей. Американец так и сказал:
– У тебя есть хороший стимул жить дальше. Завтра мы
привезём сюда твоего Ярослава. На послезавтра намечен ваш вылет в
Майами. Готовься. Всё у вас будет хорошо. Вы будете жить в большой
счастливой демократической стране.
Америкосы зациклены на своей «демократической» пропаганде. И дня
без неё не проживут. Нет, они врут. Всё плохо. Ярик мёртв. Вит меня
презирает. Есть за что. Я сама себя презираю. Что же мне теперь
делать? Умирать? Верёвка найдётся и перекладина тоже. А если он не
соврал и Славка жив? Тогда я с ним сегодня увижусь…
Мара не находила себе места. А почему бы и нет? Да, в Майами. Но
разве это предательство? Лет десять назад в её окружении часто
заводился один и тот же разговор. Все были не против покинуть
холодную, плохо приспособленную для жизни Россию и уехать в тёплые
страны. Америка чаще всего возглавляла список притягательных мест.
Это не предательство. Я никому ничего не обещала. И никаких клятв
не давала. Сейчас все борются за своё существование. Все стараются
выжить. Но в этой стране выжить практически невозможно. Население
за последние двадцать пять лет сократилось в десять раз. Ну,
похоронят тебя здесь – вот и всё. Это и будет исполнением
патриотического долга. А там мы будем жить долго и счастливо.
Счастливо, счастливо… Ой, ли?! Сомневаюсь я в этом постулате. Ох,
как сомневаюсь. Не будет Яр счастлив. Я его знаю. Возможно, что я и
Славка будем всегда вместе. Возможно, что мы будем жить богато и
работать над грандиозными проектами. Но я представляю эту нашу
жизнь. Как он будет смотреть на меня? Счастливо? Беззаботно? Нет! Я
представляю Славкин взгляд. Взгляд, стыдливо отведённый в сторону.
Взгляд, затюканный совестью. Нас будет подспудно мучить одна и таже
мысль: мы предатели. Мы купились на сладкую приманку. В этом корень
предательства. Любого предательства. У предательства нет
оправданий. И не может быть. Либо ты здесь, либо по другую сторону
барьера. Другого не дано. Да… А американцы доконают нашу родину.
Это точно. Я не рьяная патриотка, но я этого не хочу. И главное,
что Славка этого не хочет. И точно не захочет. Жить там, за
океаном, беззаботной жизнью перебежчика и наблюдать, как добивают
страну, откуда растут твои корни – это не так-то просто. Чтобы
смотреть на такое спокойно, надо освободиться от химеры, которая
называется совестью. Нет, не хочу. Не хочу… А Вит? Ты видела, что
они с ним сделали? Видела? Вот то-то и оно. Ты не сможешь спокойно
спать на шикарной постели в Майами. Вит, его глаза, его опухшее
лицо и содранные ногти не дадут тебе спать. Не дадут. Что же
делать?