Я пожелала портрету спокойной ночи и пошла спать.
Проснулась от странного звука в кабинете: там будто что-то упало
и разбилось на мелкие кусочки. Села на кровати, откинув одеяло и
прислушавшись. Надеялась, что показалось, но легкие, едва слышные
шаги в соседней комнате, увы, сожрали все сомнения.
– Пу! – прошипела я, заворачиваясь в халат и нащупывая босыми
ногами тапки. – Несносный ребенок! Опять к зеркалу полезла!
Все больше раздражаясь, я выбежала в открытую дверь кабинета. Не
успела и шагу сделать в темноте, как кто-то грубо схватил меня за
волосы, шарахнул лбом о стену и, зажав мне рот, прошептал:
– Тихо!
Узнав и не узнав голос одновременно, я кивнула, чувствуя как
растекается по всему телу липкий ужас. Голова раскалывалась от
боли. Да, уж кого-кого, а этого… человека видеть я не желала. И
прижиматься к нему спиной я не хотела. А меня, простите, кто-то
спрашивал? Внезапно ослабев, я оказалась на грани сна и реальности,
чувствуя, как все более и более слетаю в вязкую темноту. А и
хорошо… там безопаснее будет.
– Даже не думай терять сознание! Я еще с тобой не наигрался.
Он впился мне ногтями в плечо. Боль, острая, жаркая, вмиг
отрезвила. Я зарычала, пытаясь вырваться, но все усилия разбивались
об его тихий смех. Он был слишком силен. И все так же прижимал меня
в себе.
– Так-то лучше. Долг платежом красен! – шепнул мне в шею вампир.
– Слышал, что у каждой ведьмы есть своя сфера влияния, что
колдовать тут можешь только ты. Так?
– Так, – вновь попыталась вырваться я, вновь тщетно. Да пусти же
ты, морда бессмертная!
Тело его оказалось на удивление горячим. Видимо, Призрак был
прав… все, написанное о вампирах в книгах – сказки. И Анри живой.
Нет, слишком живой. Но, надеюсь, ненадолго.
– Вот видишь, хорошая девочка, быстро призналась. Даже мучить не
пришлось… очень жаль. Говори, кому понадобились три дня моей
жизни?
Ладонь отпустила мой рот, и я наконец-то смогла дышать.
– Ну! Говори, пока я добрый!
Что я могла сказать? Запаниковав, я забилась в объятиях вампира
еще сильнее. Но толку было столько же.
– Какая красивая кожа… мне испортить ее синяками? Или чем
похуже? – холодно поинтересовался вампир, вдавив меня в стену, и
сам тон его голоса подействовал отрезвляюще. Стало вдруг все равно,
и Остапа понесло...
– А тебе трех дней жалко, да? Ты же у нас вечный, вот и не
жмотничай. Вернула тебя живым, здоровым – радуйся!