Команда, многие из членов которой всё
ещё не верили, что они до сих пор живы, смотрели, как корабль,
разрезая волны, легко обходит своих вёсельных сотоварищей.
— Витале! Корабль — просто чудо! —
капитан вернулся к штурвалу и, отогнав от него рулевого, сам взялся
за деревянные рукояти.
— О-о-о, какое блаженство, —
продолжал восхищаться он, чувствуя, как всего несколько оборотов
штурвала заставляют бригантину поворачивать нос в нужную ему
сторону.
Он повернул ко мне заплаканное от
счастья лицо.
— После рождения дочерей я думал,
больше никогда не буду так счастлив в жизни, — признался он, — но
теперь даже и не знаю.
— Ну, значит, хватит веселиться, —
хмыкнул я, — приступайте к тестам, что я написал. Нам нужно оценить
управляемость и мореходность моей ласточки, пока судно идёт в
фордевинд. Заметили небольшое рыскание? Нужно быть внимательнее,
чтобы не повредить паруса.
— Хорошо, Витале, прости, — он с
трудом стал серьёзным, — просто душа переполнена чувствами, и нет
слов выразить, как прекрасен корабль.
— Считайте, что выразили, поскольку я
знаю это лучше, чем кто-либо другой, — ухмыльнулся я.
Пока он занимался своей работой, я
кликнул пороховых юнг, которых набрал в портовых притонах. Четыре
самых смышлёных семилетки, которым выпал небывалый шанс попасть на
корабль, преданными глазами смотрели на меня, боясь помять выданную
им форму. У всех на моём корабле она была единого образца, просто
должности и звания отличали различные нашивки, у этой ребятни были
вышиты серебряными нитями пушки, такие же, но золотым шитьём были
на форме канониров.
— Пора и нам попрактиковаться в
реальных условиях, — обратился я к своему старому знакомому
капитану Марко, который согласился сменить свою галеру на «Елену».
Теперь он в табеле значился, конечно, не капитан, а бомбардир,
главный над всеми канонирами и юнгами. Хотя их было пока немного,
так что можно было сказать, что и над всеми самыми юными матросами
корабля в целом.
— Слушаюсь, штурман, — наклонил он
голову и стал распоряжаться своей командой, чтобы приготовили одну
из пушек к стрельбе.
Я стоял и смотрел, как со многими
сотнями часов отработанных движений на берегу всё начинает
двигаться и расписанная мной программа действий каждого члена этой
слаженной команды не сбивается ни на секунду. Неоднократно
выпоротые юнги, быстро перебирая ногами, тем не менее осторожно
несли картузы с порохом, их тут же принимали канониры, внимательно
следя, чтобы ни искры от горящих фитилей запалов не попало на
ткань. Несколько минут на заряжание — и пушка готова к стрельбе. Я
показал, куда примерно должно упасть ядро, Марко винтами станины
привёл дуло в подходящее положение и, подхватив запальник, поджёг
порох на отверстии с насыпанным там порохом.