- Спасибо, иноземец, - сказал седой гусляр. - Ты смог порадовать
наши сердца.
В его старых глазах за морщинистыми веками стояли слезы.
- А и вправду, ты же не из наших мест, - вдруг громко заявил
прославленный северянин Гдак. – Ркат сказывал нам, что издалека.
Игр, расскажи нам о великих битвах, если имелись такие на ваших
землях.
Я вновь задумался. О чем им рассказать? О тяжелых временах
князей русских? О могучем завоевателе монгольском? Или непомерных
амбициях одного французского полководца?
Ничего из этого подходящим мне не показалось. Не о нападении
нужно рассуждать здесь и сейчас, а о защите. Потому что в ближайшем
будущем если и ждет их война, то только партизанская. Хм, точно. А
почему, собственно бы, и нет?
И снова как-то неожиданно для себя из уст полились слова о
воинах, оставшихся на занятой врагом территории. Перед глазами
вставали смутные образы суровых мужчин, женщин, не по возрасту
серьезных детей. Испачканные, похудевшие, хмурые лица. Отряды
воинов, одетых кто во что горазд, с окровавленными повязками на
головах и изможденных телах, уставшие люди, из последних сил
сжимающие оружие окоченевшими от холода руками, но все же упрямо
идущие на порученные им задания. Зимние белорусские леса с черными,
будто сожженными, рядами деревьев и бесконечные сугробы грязного
снега. Сходившие с рельс составы врагов, приобретшие в моем
изложении вереницы обозов с кучами стрел, копий, арбалетных болтов.
Нечеловеческие условия жизни, огромное желание победить и выгнать
противника со своих земель. Заменяя винтовки на луки, автоматы на
мечи и топоры, я долго рассказывал оркам о защите отечества от
злобного и многочисленного врага неподготовленными жителями,
взявшими орудия убийства в руки первый раз. Не позабыл и тех, кто
трудился в тылу, обеспечивая общую победу наших предков. Поведал и
о великом городе, который пребывал в длительной осаде, пережил
лютый голод, но так и не открыл врагу своих ворот.
Рассказывал я об этом долго, подробно, насколько помнилось мне
самому, и когда прекратил, то как-то, само собой, перешел к
повествованию о других временах и других местах: о рыцарях в
тяжелой броне, пришедших с мечом, о сожжённой, но не отданной врагу
столице, об одном хорезмском юноше, не покорившемуся могучей орде
кочевников, прошедшей по континенту черной смертью.