- Вот и я о том, Герман Густавович, - ловко орудуя толстыми
пальцами-сосисками, казак сгреб наполовину полные еще кружки, и
долил почти не пенящееся пиво до краев. Еще один вопрос, всегда
меня занимавший! Вот почему, спрашивается, самая высокая и плотная
пенная шапка только в первой кружке? А во всех последующих – только
если напиток становится слишком теплым, чтоб его приятно было
пить?
- Ну ладно, - в задумчивости, не дождавшись нового – следующего
тоста, отхлебнул, и глянул на богатыря. – За новости – спасибо.
Только мне вот что так и непонятно, Астафий. Чего это ты решил в
светлый Христов праздник, все бросить, и верхами отправиться меня
искать?
- Дык как же, Ваше превосходительство! – аж поперхнулся сотник.
Полный рот квашеной капусты, так что часть даже наружу свисает. –
Вы же… Как же…
- Я теперь не губернатор, и не государев человек, - продолжал я
пытать растерявшегося казака. – И ты мне больше не слуга. И
все-таки, мороза не побоялся…
- А правду ли бают, Герман Густавович, будто Гришку нашего
Потанина, ордер приходил, дабы в кандалы его заковать, да в Омск
везти, а вы не послушались?
- Правда, - кивнул я. – И Потанина, и еще нескольких
молодых…
- Как же это?! – богатырь с такой силой звезданул по
двухдюймовым доскам, из которых была собрана столешница, что те
даже взвизгнули. – Батя-то евойный, Николай Ильич, у нашего
старшины, Васьки Буянова в командирах был, когда они посольство
ханское в Коканд провожали. И потом тоже, когда слона вели…
- Кого вели? – я решил, что неверно расслышал.
- Животная такая, здоровенная – слон, именуемая. Навроде коровы,
только с трубой на носу и больше разов этак в пять…
- Я знаю, что такое слон, Степаныч… Я не понимаю только, откуда
у отца нашего Потанина слон взялся?
- Дык хан Кокандский эту скотину нашему Императору Николаю и
подарил, - пожал плечами сотник. – Здоровущща, страсть! В телегу не
посадишь, копыты вот такенные, а ходит еле-еле. Чуть не зазимовали
казачки в Черной степи из-за этой твари.
- А Николай Потанин…
- Он тогда молоденький был, хорунжий еще. Вот ему слона под
расписку и выдали. Чтоб значицца, до Омска довел. Это опосля, как
животную с рук на руки в штаб сдал, он чины получил и награды. Одно
время начальником Баян-аульского округа пребывал. А брат его,
Димитрий, и Восьмым полком, начальствовал. Как Николу под трибунал
отдали - что-то он там с пехотным капитаном не поделил. Может и
из-за Варьки – жинки своей. Она, говорят, редкой красоты баба была…
Пехтура роту свою в ружье, а Потанин казаков свистнул. Чуть до
смертоубийства не дошло.