Такой поворот был тем более вероятным, что не только она
расспрашивала Рамбая, но и он проявил живейший интерес к “Городу
мамы”. Ливьен рассказывала ему о хитинопластовых тоннелях улиц,
переполненных весельем и случайными встречами, где для полета даже
не нужно двигать крыльями, а следует лишь подняться к потолку, и
поток искусственного ветра сам донесет тебя туда, куда нужно.
Рассказывала о сферических парфюм-галереях, где сливки общества
предавались наслаждению дегустации самых утонченных ароматов.
Рассказывала и об инкубаторах, в которых не гибнет ни одна личинка,
проходя путь от гусеницы и куколки до полноценной бабочки...
Правда, все это она и сама помнила уже не слишком хорошо, все
это относилось к довоенному времени. И она рассказывала ему о
сейсмических, электростатических и термитных минах махаонов, о
нашествиях зараженных бешенством лесных клопов, об искровых
автоматах и о кладбищах личинок...
Глаза Рамбая вспыхивали то восхищением, то бешенством. Она была
уверена, что рано или поздно сумеет уговорить его отправиться с
ней.
Наступила ночь.
Ливьен и Рамбай выпорхнули из дупла и полетели на еле уловимый
запах Большого Костра. Впервые ночью в лесу Ливьен была без оружия
и вне группы горожан-коллег. И, как ни странно, именно это
заставило ее почувствовать, что лес – не враждебное и непонятное ей
существо, а скорее наоборот – добрая мать, давно забытая дочерью,
но всегда готовая принять ее.
Луна двигалась вместе с ними, и Ливьен отчетливо слышала, как то
тут, то там падали на землю спелые плоды и сухие ветки, слышала,
как цикады оглашают чащу золотистым звоном, и даже раздающийся
время от времени крик неизвестной птицы казался не угрожающим, как
обычно, а напротив – приветливым и радостным...
Может быть, так ей кажется от того, что рядом с ней Рамбай, и
исходящее от него ощущение силы, надежности и спокойствия так не
походит на вечную настороженность ее соплеменниц, стократно
усиливающуюся в лесу?
Где-то в направлении их полета все яснее слышалось ласковое
журчание ручья. Так и должно быть – поселение не могло
расположиться слишком далеко от водоема.
Вскоре меж стволами мелькнул свет, а еще через несколько минут
они вылетели к поляне с костром. И глазам Ливьен предстало
живописнейшее зрелище. Точнее – действо, ведь составляющими его
являлись не только зримые образы, но и звуки, и запахи.