Она читала и перечитывала любимые строфы. И они завораживали ее
своей отточенностью шарад, своей, если так можно выразиться,
“экзотичностью мышления”, непредсказуемостью ассоциаций. И всегда
она поражалась: как народ, имеющий такой
бездеятельно-созерцательный идеал, может быть в то же время столь
изобретательным и агрессивным?
Махаоны – глубоко религиозны. Религия заменяет им и
государственную власть, и науку, и культуру. В то же время, их
техника и технологии не так уж сильно уступают маака. И это при
том, что они никогда не пользовались услугами думателей.
Думатель. Вот, пожалуй, с чего следует начать!
Сейны в палатке не было, но искать ее долго Ливьен не пришлось.
Оператор занималась профилактикой наружных заболеваний – протирала
сегментированное тело думателя специальными растворами.
Ливьен подождала, пока ее заметят. Приостановившись, Сейна
улыбнулась, кивнула и продолжила свое занятие. Ливьен коснулась ее
плеча:
– Зайди ко мне.
Сейна появилась в ее палатке через несколько минут и присела,
ожидая вопроса. И Ливьен не стала ходить вокруг да около:
– Как зовут твоего думателя?
– Зовут?.. У них нет имен.
Это так. Маака получает имя, лишь став бабочкой.
– А как ты хотела назвать его, когда была беременна?
Выражение лица Сейны изменилось так, что Ливьен стало не по
себе. Но она не собиралась церемониться с тем, кто способен так
изуродовать своего ребенка.
– Ах вот что, – произнесла Сейна тихо. – Ты ведь Посвященная. И
все-таки, даже это не дает тебе права оскорблять меня. – Неприязнь
и угроза в ее голосе внезапно сменились горечью. – Хотя, ты и сама
теперь чем-то на меня похожа. У меня – ненормальный сын, которого я
все равно люблю, а у тебя – ненормальный муж... Что ж, ты права, у
него есть имя. Но кроме меня его не знает никто. Его зовут
Лабастьер. И мне он дороже всего на свете.
Ливьен уже пожалела о своем резком тоне.
– “Ла-ба-стьер”, – тихо повторила она по слогам. – Красивое
имя... Если я позову его, он ведь все равно не услышит меня?
– Нет, – Сейна нерадостно усмехнулась. – Но если хочешь, я могу
передать ему привет от тебя.
– Он меня знает? – удивилась Ливьен, почувствовав на сердце
неприятный холодок.
– О, да. Он знает все, что знаю я. И даже больше. Только
оценивает все по-другому. У него ведь другой жизненный опыт.
– И как он оценивает меня? И то, что с ним сделали.