Глупая. И надо же было такое сказать! Зачем? Внутри колотилось всё. Сквозняк, напоенный прохладой вечерней, что по теням деревьев уж собираться начал, обдавал разгорячённое лицо. Вейя не заметила, как плат потеряла, что сбился с плеча, соскользнул наземь. Спохватилась было, да уже не вернуться. Взбежала на крыльцо, задержалась, скользнув взглядом по двору, выдохнула шумно, унимая дрожь в теле. Убежала, кажется. И что этому Далебору от неё нужно стало, когда сама княгиня на него взор свой положила? Просить её станет... Вейя хмыкнула, разве не он признания жаркие шептал Любице, покрывая её кожу поцелуями?
Вейя вернулась в светёлку, опять пустую — челядинки на гульбище все, то дело молодое — на глаза гридням всякая свободная да не замужняя девица спешила попасть. Вейя решила твёрдо, что не пойдёт на пиршество. Не место ей там, ловить холодный взгляд Любицы, да напряжённый — Далебора. Но чем гуще темнело за стенами, тем больше Вейя жалела, что всё же не пошла — знать хотя бы, какие разговоры происходят сейчас там. Потому Вейя отправила Миру, как только та вернулась из бани, наказав ей послушать, о чём говорят мужи.
Оставшись одна, Вейя долго бродила по светёлке, всё раздумывая, наблюдая, как тускнеет жёлтый свет догоравшей лучины, слыша доносившийся с детинца глухой грохот бубен да хохот девичий. Поскорей бы уж завтрашний день настал, переговорить с Годуяром и узнать, наконец, известия хоть какие-то, понять, куда дальше Вейе путь держать. Пока, кроме как к родичам своим в Сосновые Острожки, пути нет. Там и сестра матушки. Правда, в Канугарах князь Белотур — тоже родич — держит острог. Вот бы к нему попасть…
Вейя даже гребень опустила, посмотрев перед собой — настолько мысль стремительная осенила. Далебор ведь говорил, что Годуяр в Каручай направится на сборище общее. Вот бы с ним туда отправиться, наверняка Белотур там будет тоже! Но тут же Вейя плечи опустила, положив гребень на стол. Что она может сделать, что в её силах? Девку, пусть не простой крови, кто слушать станет?
Так и не дождавшись челядинку, Вейя с тяжестью на сердце легла, уставившись в бревенчатый потолок.
— Макошь-матушка, поскорее проясни всё, прошу — лишь бы отец живым был, а больше мне ничего не нужно, — Вейя прикрыла веки.
Трудно дом потерять и опору надёжную. Вейя и не представляла, что настолько будет тяжело выпасть из гнёздышка да под чужим крылом оказаться. А ведь Гремислав обещал не разлучаться никогда…