— А низовой состав?
— Пока только патрули. Желающие
есть, сейчас создаем краткосрочную школу милиции.
К здешней “февральской революции” в
ноябре подпольное наше государство подошло, что называется, в силах
тяжких. Но без армии и полиции. И если армия у России еще была, то
вот с полицией требовалось создавать все почти что заново, участки
разгромили по всей стране, не обошлось и без расправ над
полицейскими.
А так — кооперативы охватывали
восемьдесят с лишним миллионов человек, правда, серьезно
рассчитывать можно было лишь на треть. Остальные по преимуществу
были дети и “на новенького” — очень здорово выросла численность за
три года войны, когда людей приперло, а пример “старых”
кооперативов показывал, что скопом выживать куда легче. Но
проникнутся артельным духом за это время деревенские, конечно, не
успели и чудили порой очень неслабо. Пользуясь растерянностью, а то
и отсутствием местных властей, мужички-богоносцы начали потихоньку
растаскивать усадьбы и явочным порядком приватизировать барскую
землю. А вот артелям это было невыгодно, куда правильнее было на
этих землях создать новые “колхозы”, а в усадьбах — школы, больницы
или там центры переработки продукции.
— Так что в деревне у нас намечается
неожиданный классовый раскол, — излагал обстановку Губанов
середняки-артельщики за социализм, а голь перекатная во главе с
кулаками — за приватизацию.
— Что, прямо все-все?
— Нет, конечно, и зажиточные многие
с нами предпочитают сотрудничать, и среди бедняков Союз Труда
популярен, но стоит нам упустить, как все покачнется.
Казалось бы, рецепт известен —
Комбеды, натравить неимущих на богатеньких, но оно нам надо? И
крепких хозяев расточат, а они нужны как противовес, чтобы артели
не борзели, и демагоги мелкотравчатые наверх вылезут… Плохо
кончится, родной.
Срочно, прямо срочно нужен Чернов с
его эсерами, без них мы ничего толком в деревне не вытянем.
Пока же мы собрались пить чай и тут,
уловив паузу, заговорил Леша Тулупов. Долгое время он оставался как
бы “законсервированным”, то есть, состоял в организации чисто
формально. Сам при этом занимался педагогикой — организовал три
школы, одну из них в колонии толстовцев, печатал учебники и тому
подобное. Даже в классные чины вышел, не генерал, но коллежский
асессор по министерству народного просвещения. Впрочем, он всегда
тяготел к административной и академической работе, методичен до
занудности. И таких вот “спящих” у нас после первой революции было
много, время от времени они нам помогали по мелочам, а сейчас стали
фактически кадровым резервом. Ну, те, кто убеждений не поменял,
конечно.