Когда
звезды совсем поблекли и растаяли на светлеющем небосклоне, первые солнечные
лучи озарили горизонт и нежно обняли корзину, плывущую по середине реки.
Младенец спал, улыбаясь во сне, укрытый распростертыми крыльями трех белоснежных
птиц, безсил склонивших головы над
девочкой.
Десятью часами
ранее
— Я
должен тебя утопить, тьма меня раздери, — Родерик хмуро посмотрел на младенца,
лежащего в люльке и радостно ему улыбающегося. Младенец не вызывал у молодого
гвардейца ничего, кроме раздражения. И почему жребий выпал именно на него? Он
воин, а не убийца мальчишек. — И нечего мне улыбаться. А как тебя утопить? Если
б ты мог хоть меч держать в руке, я бы с тобой сразился, а взять и бросить тебя
в реку как новорожденного яхненка?
Младенец
схватил себя за ногу и засунул ее себе в рот. Это вызвало еще большее
раздражение у Родерика. Он подумал, что бросать в реку вместе с люлькой
мальчишку не стоит, может, лучше что-то к нему привязать?
Родерик
достал младенца из люльки и тут же выругался.
— Да ты
никак обмочился, приятель? Что ж ты так поспешил?
Младенец
засмеялся и засучил ножками. В груди Родерика предательски шевельнулось
странное, неведомое ему чувство. Он не стал прислушиваться к нему, лишь только
подумал, что негоже вот так взять и утопить описавшегося мальчишку, надо бы
его… вымыть, что ли. Родерик оглянулся по сторонам, держа мальчика на вытянутых
руках. Ребенок засунул в рот пятерню и сияющими глазами смотрел на воина. Тот снова
выругался и спустился к реке. Перебросив малыша через руку, он стянул с него
мокрую рубашку, зачерпнул воды и плеснул на голую попку.
— Темная
сила, и что я вожусь с тобой, кто бы мне сказал, — проворчал он, но лишь только
шершавая ладонь коснулась нежной кожи младенца, он словно закаменел, а затем
быстро перевернул ребенка и изумленно воскликнул: — Вот те раз! Да ты же
девчонка!
Девочка.
Не мальчик, а девочка, тьма его раздери… Внезапно догадка заточенной сталью
пронзила молодого гвардейца, и он тихо взвыл, сцепив зубы. Девочка засмеялась,
схватила его за темную прядь и потянула на себя. Родерик дрожащими руками
прижал мокрого ребенка к плечу, а затем, опомнившись, сорвал с себя плащ и
укутал девочку. Он лихорадочно оглядывался по сторонам, пытаясь сообразить, что
ему теперь делать.