– Все дело в привычке, а в таком возрасте трудно отказаться от того, с чем прожил всю свою жизнь.
Слова Летиции были разумны. Это усилило расположение Марцелла к ней.
– И все-таки в силах женщины повлиять на то, что кажется уже незыблемым и неподвластным переменам.
– Не знаю, стоит ли искать новую реку в старом истоке.
Довольно неглупые речи Летиции благотворно влияли на чувства Марцелла. Если она действительно так же умна, как красива, то без труда поймет, какой пожар разгорается в сердце сенатора.
Марцелл решился перейти к делу.
– О несравненная Летиция, ты не могла бы посетить меня в самое ближайшее время в моем доме, где я мог бы показать тебе, как я живу и какие искусства заполняют мой досуг?
Летиция не ответила.
– Скажу больше, если это не коснется ничьих ушей, я питаю к прекрасной Летиции самые возвышенные чувства и хотел бы надеяться на взаимность.
Произнося эти слова, Марцелл ощущал, как сжимается его желудок и неприятное жжение спускается к низу живота.
Летиция ответила довольно уклончиво:
– Не знаю, удобно ли то, что предлагает мне любезный Марцелл.
Сенатор не стал настаивать, зная, каким хрупким может быть уже обретенное равновесие. Хотя о каком равновесии может идти речь, учитывая вулкан страсти, бушующий в сердце Марцелла? Об ответном чувстве, которое владело Летицией, если таковое вообще имело место, можно было только гадать.
– Несравненная Летиция может тщательно обдумать мои слова и дать ответ такой, какой она пожелает.
Марцелл поклонился и отправился домой.
Эту ночь сенатор провел довольно беспокойно. Страсть разгоралась все жарче, и унять ее было непросто.
Антоний вскоре вернулся к делам, и они продолжали свои прогулки по улицам Рима, иногда в обществе Летиции.
Марцелл был по-прежнему любезен, но не решался напомнить Летиции о своих чувствах еще раз.
Наконец он преодолел стеснительность и заговорил на нужную ему тему, предварительно убедившись, что Антоний не может их слышать.
– Что же прекраснейшая Летиция ответит мне на предложение посетить мой дом и принять мои чувства?
На этот раз ответ его обрадовал.
– Если любезный Марцелл так желает этого, то мой долг доставить ему радость.
Марцелл был готов броситься на землю у ее ног и расцеловать каждую песчинку в отдельности. Он блаженно улыбался, не в силах произнести ни слова.