Мы останавливаемся перед очередной дверью, такой же серой и
безликой, как и все здесь. Охранник прикладывает ладонь, и дверь
ползет в сторону, открывая не слишком большой, зато ярко освещенный
кабинет. Свет, льющийся с потолка, такой яркий, что приходится
зажмуриться. Чувствую себя кротом, не привыкшим к свету. Днем я на
улице не бываю, а в помещениях всегда экономят электричество, и
даже на наш огромный цех на заводе под потолком горит не более
десяти лампочек.
В кабинете двое: один молодой, здоровый, плечистый, в таком же
сером комбинезоне, как и тот, который сейчас стоит за моей спиной,
второй — значительно старше, меньше, худее и в синем. В Нижнем мире
все худые из-за недоедания, но этот тип другой. Маленькие злые
глаза смотрят на меня, будто я отвратительная букашка, усевшаяся на
его сапог. Понимаю, что он худ и сгорблен от своей злобы и
ненависти ко всему живому, а вовсе не из-за лишений.
Синий здесь явно главный. Один властный кивок — и крючковатые
пальцы моего провожатого больно впиваются в мое плечо и силой
усаживают на стул возле такого же серого, как и всё, стола. Молчу и
не сопротивляюсь. Что может подросток против троих, пусть один из
них и не отличается атлетическим телосложением?
Усадив меня, конвоир так же молча покидает кабинет, а дверь за
ним закрывается. Остаюсь с двумя обитателями помещения, и ни один
из них не выглядит дружелюбно.
На столе нет ничего, кроме одиноко лежащего на нем планшета.
Синий подходит, берет его в руки и гнусавым голосом зачитывает
кусочек из моего досье:
— Кэмерон Феррис. Дата рождения: 29.02.2621. Пол: мужской.
Особые приметы: родимое пятно слева под ребрами… — На этом он
останавливается и выразительно приподнимает бровь. Не успеваю и
моргнуть, как меня снова силой ставят на ноги, а затем задирают
рубашку. Синий противно причмокивает губами. — Да, пятно есть, —
констатирует он. — Сади обратно!
Серый давит мне на плечи, заставляя опять плюхнуться на твердый
стул. Смотрю на Синего, даже не пытаясь скрыть ненависть во
взгляде.
— Зачем ты напал на Роберта Клемменса? — задает вопрос
старший.
К чему этот спектакль? И я, и он понимаем, что мои показания
ничего не значат. Боба боится весь цех, все они скажут, что Боб —
невинная жертва, дабы им не прилетело от него в ответ. А я — уже
дело решенное.