– А ведешь себя как лисенок. Надо быть серьезнее, и думать над
последствиями.
– М-м-м-м?
– Эмоции, даже заблокированные, копятся. И если сразу снять
блокировку после длительного ее использования, можно получить по
мозгам. Особенно это касается таких же эмоциональных ребят, как
ты.
– Я не ребенок… – попытался было возразить я, но лиса применила
подлый ход – она усерднее зачесала меня за ухом.
– Ну, разве что по возрасту ты и не ребенок. Но по поведению…
малыш.
Когти прошлись по шкуре за ушами, отчего я непроизвольно
заурчал.
– Урчалка, – Алика покачала головой.
Не знаю, сколько времени мы провели вот так. Во всем этом было
что-то… интимное? Не знаю, но я чувствовал неловкость, смущение, а
еще в глубине души поселилось желание, чтобы Алика и дальше вот так
вот чесала мне за ушами. Это было странно, непривычно, но от всего
этого в груди разливалось приятное тепло.
А потом я вспомнил последние минуты своей прошлой жизни.
Вспомнил, как мой коготь пронзил и Минато и Кушину. И вдруг понял –
они ведь испытывали друг к другу что-то подобное. Люди для меня
тогда были жалкими букашками, недостойными моего внимания, но
теперь-то чем я отличаюсь от них? Ну, кроме внешности? Да ничем, по
сути. А отличался ли я тогда? Ведь я тоже испытывал эмоции.
Я рассказал все это Алике, не знаю, почему. Хотелось
выговориться, сказать обо всем, что копилось. Я был спокоен, мой
разум не был затуманен, но в то же время я понимал, что такой
приватный разговор мне поможет.
Лисица внимательно меня слушала, не перебивая. Не знаю, как, но
я чувствовал – она все понимает и будет стараться мне помочь. Не
потому, что у нее приказ от начальства, а потому что она сама этого
хочет.
В конце концов, когда она ушла, я лежал на кровати, совершенно
обессиленный, проводя подушечкой пальца по ошейнику. Странно, но я
чувствовал, что ошейник словно состоит из переплетения
полупрозрачных нитей, складывающихся в строгий, прекрасный узор.
Надо об этом рассказать Алике, наверняка она знает, почему так
происходит.
Потянулись однообразные, утомительные как физически, так и
морально дни. Я часами висел на тренажере, заново учась ходить,
разрабатывал мышцы рук, тренировал мелкую моторику. Алика стала
чаще меня навещать, а то и просто находиться рядом, и это странным
образом меня успокаивало, внушало уверенность в своих силах. Стоило
ей просто сказать пару ободряющих слов, как я с остервенением
бросался на тренажеры, истощая свое тело до предела. Несколько раз
я вырубался прямо в подвеске, но неизменно просыпался в своей
комнате, заботливо укрытый одеялом.