— Константин-кун, а ты владеешь фехтованием? — невысокий парень
снял шлем и оказался Казухиро Куродой, одним из моих
одноклассников, торчавшим за задней партой и особо при мне не
блиставшим ничем, кроме бледной наружности. Держа шлем под мышкой,
он выжидательно и немного задиристо, что ли, смотрел на мою
реакцию.
И понесло же меня сюда.
— Да, я владею, Курода-кун. Ты хочешь посмотреть?
— Я бы встал с тобой в спарринг, но для начала тебя бы
одеть.
Я согласился, и мне помогли облачиться в тренировочное.
На мой рост достали самый крупный костюм, который повис на мне
как на вешалке. Хакама отчетливо поддернулись над щиколотками, а
перчатки были неприлично коротки. Ну да ладно. Я оценивал
противника. Казухиро выглядит достаточно вертким и опытным
кэндоком. Форма на нем как влитая (с детства они ее учатся носить,
что ли?). Скорее всего, сшита на заказ. Он уверен в себе, спокоен,
в руке один синай. Вряд ли он силен, скорее вынослив и быстр.
Мы встали на площадке. Я выдохнул и, вспоминая философию боевых
искусств, начал с главного.
Кэндо начинается «рей» и заканчивается «рей».
Поклон, основа любой тренировки и любого спарринга.
«Рей», первый шаг. Я поклонился противнику, он — мне.
Потом «рей» — это этикет. Практикуя кэндо, каждый должен
наизусть знать свод неукоснительно соблюдаемых правил и
обычаев.
А главное, «рей» — это благодарность и проявление уважения к
тому, с кем ты скрещиваешь клинок. А также к оружию и владению
собой как с твоей стороны, так и со стороны противника.
На самом деле всё как у нас.
Казухиро был хорошим партнером для спарринга. Четкость ударов,
правильность парирования, гладкие и ровные шаги. Тело расслаблено
только там, где это нужно, и движения не напряжены. Дыхание ровное,
аура спокойная. Немного азарта разве что.
И я был неплох. Противник не ожидал от меня легких движений и
ловкости. Удары разрешенные, без финтов, хорошо отработанные.
Парирования и блоки ровно той частью синая, которой это разрешено.
Моя европейская стойка оказалась не такой уж неудачной, и скоро оба
обменивались ударами, как будто стояли в парной тренировке не
впервые.
И мы, как мне казалось, спокойно сражались на равных, пока
Казухиро не стал отчетливо быстрее.
Я был уверен в том, что с моей стороны не изменилось ничего.
Дыхание не сбилось. Оружие не потяжелело. Хакама не стали менее
удобными, а перчатки не начали давить. Но он двигался быстрее, чем
раньше, и продолжал ускоряться, осыпая меня градом ударов, которые
мне было всё труднее парировать. Я успевал — до определенного
момента.