Она будто шла, не касаясь земли. Наверное, так и было. Хорошо
подогнанная одежда, не скрывающая ладную фигуру. Белое лицо,
подведенное синими чертами. Поперек шеи броский шрам, побелевший от
возраста. Босые узкие стопы, шаг за шагом несущие духа ночи в нашу
сторону. Длинные волосы, окутывавшие непрошеную гостью. И марево
густой черной дымки, клубящееся причудливыми изгибами и будто
живущее собственной жизнью.
Она не стала реветь, не начала увещевать и вообще, кажется, не
планировала с нами разговаривать. Она просто подняла глаза, и я
чуть не задохнулся, прибитый волной страшной обжигающей ненависти
ко всему сущему. Концентрация мести, жестокой нечеловеческой мести
всему, что смеет двигаться, дышать, разговаривать и жить.
Квинтэссенция злобы и отвращения.
Она вытянула руку и сжала пальцы. Фонарный столб сам выломался
из асфальта и был отправлен в нашу сторону с молниеносной
быстротой. Я провернул глефу, и куски армированного бетона
разлетелись, не задев нас, но повредив стену одного из зданий.
Она повторила движение. Ограда тротуара, выполненная из стали,
скомкалась в плотный металлический шарик. Ичика стукнула посохом по
асфальту перед собой, и траектория движения куска железа
изменилась. Монстр, по-прежнему не произнося ни единого слова,
начал жестикулировать, и движения ее белых пальцев слились в
какую-то неведомую магию. Пристрелка была окончена, и теперь против
нас был весь вещный мир, подчинявшийся командам так и не
представившейся ночной гостьи.
Она успокоилась и ушла в небытие, только когда нас буквально
завалило ошметками деревьев, асфальта, рекламных щитов и стекла из
побитых витрин. Шел четвертый час утра. На горизонте светлело.
Я лежал в груде мусора и особо не верил, что мы дожили до
рассвета.
— Я самого главного не понял, — поделился я с Ичикой, пока не
решаясь встать. — Если мы всю ночь с тобой бодро били аякаси, то
вот это последнее — что за чудо-юдо?
— Константин-кун, бака ты гайдзин, — таким же тоном откликнулась
Ичика из соседней кучи бетона. — Мы всю ночь убивали мононокэ. Эти
воплотившиеся духи — сильные, злобные, но тупые. А последним, что к
нам пришло, и было аякаси. Очень сильное, очень злобное и, увы,
разумное создание, ненавидящее все живое. Конкретно с нами
случилась онрё, дух мщения и проклятия. Живет только для того,
чтобы уничтожать. Чем эффективнее уничтожает, тем лучше живет. Ты
бы в наш храм заглянул на выходных. И, кстати, будь готов: у
дисциплинарного комитета в моем лице есть вопросы.