Томоко пробовала подойти с боков — она чуть разворачивала корпус
и продолжала тактику. Пробовала обманные финты и маневрирование
вокруг — и ничего. Создавалось ощущение, что подруга била каменную
стену. Впрочем, повредить противницу ей все-таки удалось. На
запястье скандинавки вспухла небольшая царапина: неаккуратные
движения ногтем — серьезная проблема в подобных спаррингах. Просто
ужасная. Неровно подстриженный ноготь опаснее серии ударов в
корпус, кто бы мог подумать.
«Вот сейчас».
Я не ошибся. Валькирия чуть наклонилась вперед и, не изменившись
в лице, в одно движение сгребла они одной рукой за плечо доги, а
другой — за пояс. После чего просто подняла над головой, подержала
секунд двадцать на вытянутых локтях и аккуратно опустила на татами
спиной вниз. Томоко вздохнула и дважды хлопнула ладонью по полу,
давая сигнал «я сдаюсь». Встав, поклонившись оппонентке, она
вернулась к кучке своей одежды и старалась не смотреть на меня.
— Прости, я проиграла.
— Да, ты слаба, — кивнул я.
Томо печально опустила голову, явно расстроенная моими жестокими
словами.
— Не как йокай, а как воин. — Я взял ее за ладонь обеими руками,
слегка сжав их. — Нет ничего позорного проиграть тому, кто лучше
подготовлен.
В мою сторону размеренным шагом шла валькирия, и ее лицо не
предвещало ничего хорошего. Я отпустил руку они, присел на одно
колено и с размаху впечатал пальцы в пол.
— Призыв. Зигфрид Зигмундсон, владелец Золота Рейна.
Между мной и дочерью асов свистнул холодный ветер. Где-то
захлопали прямоугольные паруса. Из пола выросла бледная тень,
призрак исторической легенды, сын нидерландского короля Зигмунда и
королевы Зиглинды, герой-кузнец, чье правое плечо выдавало бывшего
молотобойца. Как там было в старой сказочке?
«Еще юнцом безусым был королевич
смелый,
А уж везде и всюду хвала ему
гремела.
Был так высок он духом и так
пригож лицом,
Что не одной красавице пришлось
вздыхать о нем.
Отменно воспитали родители
его,
Хоть был природой щедро он
взыскан без того.
Поэтому по праву воитель
молодой
Считался украшением страны своей
родной».
Когда валькирия посмотрела на меня, на ее лице было написано
явное отвращение. Она повернулась к призраку, и выражение сменилось
на сочувствующее. Поднятая рука означала, что дальше события
развиваться не будут.
— С прадедом я не стану сражаться, и твои мерзкие шутки мне не
нравятся. В этот раз предлагаю ничью.