Так одно из мечтаний Данилы становилось реальностью
— он двигался в сторону дома. Отогреваясь, он начал думать — как и что
рассказать спасшим его людям. С оной стороны — рассказывать — как он очутился
там, где его подобрали — всё равно придётся, но с другой стороны, надо же
сделать так, чтобы и самому не попасть в ловушку, от которой бежали все те, кто
остались с варварами. С князем Данила больше никаких дел иметь не хотел.
По-крайней мере напрямую. Но кроме своей безопасности ему бы очень хотелось
«вызволить из неволи» Дарайю, которую он узнал. Что бы там не говорил тот
варвар, не могла это тихая девчонка сама, по доброй воле уплыть на драккаре.
Явно же её или похитили, или принудили так поступить, что почти оно и то же. Но
один он тут ничего сделать не сможет, да и посоветоваться бы было хорошо. И
лучше — со старостой деревни. У него годов прожитых больше, да и умнее он
самого Данилы явно. Старостой не становятся дураки.
Пока Данила ел и думал, за ним исподволь наблюдал
корабельный стряпчий, постоянно то уходящий по своим делам, то возвращающийся.
Но Данила на него внимания не обращал, а зря.
— Слышь, Матвей, я тебе скажу, а там сам думай, —
стряпчий встал рядом с капитаном, что сейчас стоял у штурвала. Они уже много
лет плавали вместе, много чего пережили, так что он спокойно мог назвать
капитана по имени, не боясь, что это покажется неуважительным. — Непростого
мальчишку ты на борт взял.
— В каком смысле? Он что-то выспрашивал? — капитан
даже головы не повернул в сторону говорящего, но стряпчий знал, что тот может
проявлять «неучтивость» только в двух случаях: когда не уважает того, с кем
говорит, и когда судно идёт в сложном месте. Так как он сам сейчас стоит за
штурвалом, значит, впрямь опасный отрезок пути сейчас проходят. Да и они
слишком давно знают друг друга, чтобы заподозрить Матвея в неуважении. Поэтому
стряпчий не обижался.
— Наоборот, молча ест. Смотрит только в тарелку и
чуть дальше. Головой не вертит, вопросов не задаёт. Явно о чём-то серьёзно
думает, — выдал свои наблюдения стряпчий. — Вряд ли лазутчик, но ты всё же
присмотрись и слова его на двое дели.
— Хорошо. Ещё чего заметил? — кивнул капитан,
благодаря за сведения.
— Дрожит до сих пор. Видать, давно мёрз. Как бы не
заболел, — стряпчий тяжело вздохнул. Ведь больные матросы — это и его головная
боль. — Может, пусть сперва отоспится-отогреется как следует?