– Не гони, дед. Не бывает сомов говорящих. Но нравишься ты мне глупостью своею, так и быть, сделаю я тебе милость.
С такими словами вывел он Щукаря в огород, покопался в кармане своем малиновом, достал зернышко бобовое и бросил в землю. Старуха охает, а зернышко то росток дало. Помочился на нее купец-молодец, оно и выросло до самого неба – ни конца ни краю не видать.
– Лезь, – говорит. – Там и милость найдешь. Да не забудь бобов-то нащипать и в мешок собери. Внизу пригодится…
С такими словами и исчез, лишь пыль столбом от коня шестисотого. Отпихнул Щукарь бабку и полез наверх. Ветер в ушах свистит, птицы железные туда-сюда шныряют, а он все лезет. И слышит, как бабка внизу матерится, на чем свет стоит его проклинает.
Набрал он ажный мешок и давай спускаться, да запутался во вьюне проклятом и мешок-то из рук выпустил. Спустился вниз, а старуха мертвая лежит, мешком убитая.
Тут Щукарь и проснулся.
Will all your money keep you from madness,
Keep you from sadness when you’re down in the hole?
– Белуга! – доктор Вьюн заискивающе посмотрел на бабку. – Хана деду. Впрочем, если рыбьим жиром попробовать…
– Говорила ведь, бросай пить! – запричитала бабка, подталкивая лекаря к выходу. Вьюн покосился на спившегося Щукаря и ему сделалось обидно.
– Послушайте, любезная, – попытался урезонить старуху, – ведь время тратил, на вызов спешил, то да се, а вы… Хоть косяком угостили бы. Бабка сжалилась и протянула Вьюну ржавую консервную банку:
– Последний.
– Милостиво благодарим! – лекарь немедленно занюхнул понюшку и тут же встретился с дедом. – Отменный косячок, скажу я вам, давно такого не нюхивал.
Щукарь презрительно поморщился.
– Мне бы водочки.
– Водочку браконьеры попили, – Вьюн досадливо махнул рукой, вильнул хвостом и исчез в бурных зарослях криптокорины.
Ржавая банка с неимоверным грохотом, свойственным средним широтам, грохнулась на каменистое дно водоема, распугав ершистую мелюзгу. Сом поманил усами Щукаря – тот осторожно приблизился. В умных сомьих глазах блеснул огонек доверия.
– Скажи, Щукарь, в чем, по-твоему, сила?
– Да не знаю я, – Щукарь почесал затылок. – Наверное, в деньгах.
– Вот и брат-судак так говорит… А по-моему сила в правде, у кого она есть, тот и сильней.
Щукарь спросил его – а у кого она есть? – но сом уже прилип к какой-то зеленой склянке и ничего не расслышал, кроме собственного биения сердца и приближающегося шторма.