Тот кивнул, глядя на Курта верным взглядом новобранца в
городской страже, и выговорил, четко чеканя слова:
– Ехать в Штутгарт – немедля и без остановок. Ни с кем
не общаться. Не отвлекаться. Вручить письмо лично обер-инквизитору
Штутгарта.
– Все верно. Последнее: остановиться ты можешь, чтобы
перевести дух; мне не надо, чтобы ты переломал ноги коню или себе.
Когда выполнишь поручение, ты волен отправляться по своим делам,
но – что?
– Молчать.
– Молодец, – повторил Курт, одарив парня улыбкой и
хлопком по плечу; тот снова вспыхнул пятнами и вздернул
голову. – Свободен.
Пауль развернулся к коню, вскарабкался в седло, от волнения не
сразу попав в стремя, и устремился с места в галоп, позабыв
проститься с майстером инквизитором.
Курт улыбнулся, глядя, с какой стремительностью уносится прочь
облако пыли, и тут же вздохнул. Не свернул бы себе шею, в самом
деле…
Но – нет; через четверть, может половину, часа раж пройдет.
Рвение и осознание значимости доверенной ему миссии останется, но
горячность выветрится. Да и конь вскоре заартачится идти галопом, и
придется перейти на рысь, а часа через четыре, много – пять,
парень поймет, что и ему самому необходимо передохнуть. Если
остановка будет всего одна, и не более часа, то он вполне поспеет в
Штутгарт к вечеру, причем не самому позднему. Далее все зависит от
степени доступности запрошенной Куртом информации; он уповал на то,
что до времени встречи, назначенной через два дня, не считая этого,
ее получить все же успеют.
* * *
Когда Курт добрался до Таннендорфа, было уже за полдень, однако
он потратил время на то, чтобы отыскать спуск к реке, – после
восьмичасового путешествия по полям под все сильнее припекающим
солнцем сапоги были целиком в травяной крошке и пыли, а сам майстер
инквизитор, казалось, пропитался и этой пылью, и солнцем насквозь.
За час высох и он сам, и одежда; к реке, слава Богу, никто за
это время не пришел – уже одеваясь, Курт вдруг подумал, в
каком во всех значениях неловком положении застукали бы тогда
майстера инквизитора…
К трактиру он шагал уже напрямую, самым кратким путем, теперь не
таясь за задними дворами; во-первых, те, кому он попался на глаза
утром, и без того раззвонили по всем своим знакомым, что видели
майстера инквизитора уходящим спозаранок неведомо куда, а
во-вторых – слишком умаялся и проголодался, а потому хотел
добраться до места поскорее. Деревня уже вступила в разгар дня, и
нельзя было десяти шагов пройти без того, чтобы не попасться на
глаза кому-нибудь на улице либо же находящемуся у себя во дворе:
сквозь местные заборы каждый желающий мог видеть все происходящее
вовне. Теперь с Куртом здоровались, причем – каждый. Поначалу
он отвечал, односложно и без эмоций, но после это стало раздражать,
и он лишь нервно дергал углом рта в ответ на очередное «доброго
дня, майстер Гессе». На другую сторону улицы никто не переходил,
скрывая взгляд; однако под конец своего пути до трактира Курт почти
уже начал желать этого, лишь бы не видеть услужливо-напряженных
физиономий, кривящихся в улыбке фальшивого радушия.