В трактире оказалось не более людно, чем вчера, что немало Курта
порадовало; он увидел все тех же четверых, которых, кроме Бруно,
наблюдал здесь в день своего прибытия. Само собой, все четверо,
увидев его, привстали, нестройным хором желая доброго дня и
здоровья. Толстяк Карл явился тут же, вероятно услышав их. Курту
вдруг пришло на ум, что, может, именно он и велел крестьянам
здороваться погромче, дабы подать ему сигнал о возвращении высокого
гостя.
– Вы так рано исчезли, майстер Гессе, – запричитал трактирщик,
напомнив не то оставленную девицу, засыпавшую в компании и
проснувшуюся поутру в одиночестве, не то плакальщицу на похоронах.
– Я так и не успел спросить вас, что вы предпочитали бы к столу;
ведь в чем-то прав этот подлец Бруно – здесь редко готовят, потому
как некому…
А я не хотел оставаться у отца Андреаса, с тоской подумалось
Курту.
– Мне все равно, – отозвался он, оборвав поток речей
трактирщика.
– То есть как же?.. – оторопело и как-то даже обиженно
пробормотал тот. – То есть, разве может быть?.. Ведь из
готового сию минуту только колбасы и копчености, а…
– Я сказал – мне все равно, – повысил голос Курт,
усаживаясь туда же, где сидел вчера. – Я не привередлив.
Главное – быстрее. И подготовь моего жеребца.
Карл исчез, продолжая на ходу бормотать укоризны; Курт уставился
в стол перед собой, опустив на ладони голову и глядя в стол.
Оттого, что проснулся сегодня так рано и долго ходил пешком,
навалилась усталость и клонило в сон; сегодня были планы допросить
капитана баронской стражи, но вопросы, которые надо будет задать
ему, в мозгу не складывались никак. Когда, продумывая то, что
следует спросить, Курт добирался в своих мыслях до четвертого
вопроса, он забывал первый. Может быть, лучше их записать?..
– Вот, уж что есть, – возник рядом Карл, водружая
перед постояльцем цыпленка и кашу из буковой пшеницы[17] с
морковью. – Уж не недовольствуйте, если что не так, я
ведь…
– Свободен, – оборвал его Курт, берясь за вилку, и
Карл, благоразумно умолкнув, снова испарился.
Цыпленка с рассыпчатой, чуть сладковатой от морковки кашей
непривередливый майстер Гессе уговорил целиком – четверти часу
не прошло; похоже, блюдо это было приготовлено трактирщиком для
себя с сыном, но угрызений совести Курт по этому поводу не
испытывал.