Во времена обучения ему в руки попалась брошюрка – сборник
страшных историй, составленный неким охотником на ведьм минувшей
половины столетия; именовалась она «Правдивые истории, содеявшиеся
истинно в мире». Истинного в этих историях не было ничего, но
две-три из оных заслуживали интереса в смысле развлекательном. Одна
из таких баек повествовала о доме, попадая в который всякий, даже
самый добродетельный, человек делался подлецом и изувером, убивая
всех кряду и дьявольски при этом хохоча, но стоило покинуть стены
дома, и человек становился прежним. Дом, разумеется, в конце концов
сожгли. Сейчас у Курта складывалось ощущение, что сходным местом
является вся эта деревня, – вновь, как вчера, он начал
раздражаться, вновь стала побаливать голова; теперь уже он начал
понимать Бруно, а вот отца Андреаса перестал понимать совершенно.
Спалить всю деревню, конечно, чересчур, но…
С одной стороны, надлежало бы напомнить господину следователю,
где и кем был бы сейчас он сам, если бы не академия… Но с
другой – никак невозможно было заставить себя относиться хотя
бы со снисходительностью к окружающим его здесь людям; будь он кем
другим, и эти благочестные, учтивые лица обернулись бы в зверские
рыла, глядящие в его сторону в наилучшем случае с презрением.
Вчера, принимая уплату за комнату и стол, трактирщик раскланивался
так низко, что Курта перекорежило; Бруно, бесспорно, доводил
майстера инквизитора до бешенства, но хотя бы не угодничал. Между
почтением к должности, которую исповедует отец Андреас, и
неприкрытым пресмыкательством, свойственным жителям Таннендорфа,
была все-таки существенная разница…
Пиво, такое же, как вчера, поданное с некоторым запозданием, он
осушил одним махом и вышел. Карл-младший все еще валандался с
конем; Курт потянул его за плечо, подтолкнув в сторону:
– Уйди. Я сам.
Все, разумеется, пришлось переделывать, но злиться на парня было
грешно – где ему было научиться оседлывать верховую лошадь как
должно, если еще до того, как он толком научился говорить, эти
лошади здесь перестали даже показываться. Разве что раз в
полгода – какой-нибудь мул деверя Карла-старшего…
Сквозь Таннендорф Курт пронесся галопом, чтобы не видеть никого
или хотя бы не замечать; у последнего дома круто свернул в
сторону, чтобы не сбить некстати переходившую дорогу, упитанную
свинью и самому не сковырнуться с седла, и рванул еще быстрее. Это
место очевидно не благоволило к его верховым поездкам…