Оскорбление?.. Когда простолюдин оскорбляет капитана баронской
стражи, ему не рвут глотку, его вешают или, бывает, просто
разбивают морду. И уж не в глухом лесу.
Для сохранения какой-то тайны… Это – вполне возможно. В
этом месте уж тем паче.
Для развлечения… Капитан-живодер? Не похож, конечно, но все они
не похожи, так что всякое может быть.
И, если не что-то из этого, остается последнее – настоящий
стриг. Тем более что в наличии сверх меры необычностей для простого
убийства, по какой угодно причине: странный способ, странные
обстоятельства… Но даже в этом случае капитан подозрителен. Правда,
он вполне спокойно разгуливал по двору при дневном свете, что
как-то не вяжется с подобным предположением. А на так называемого
«высшего» Мейфарт не тянет…
Разве что он боится не за себя, и не он виновен, а просто
покрывает… кого? Чье благополучие может волновать Мейфарта
настолько, чтобы рисковать навлечь на себя самого подозрения?
Барона?..
Курт закрыл глаза, втиснувшись лбом в пальцы и ощущая, как
неприятно сводит под ребрами. Барон… Его не видели на людях уже
давным-давно – ни ночью, ни, что значимо, днем. Из-за смерти
наследника его отшельничество было воспринято так, как казалось
всем естественным, – барон в тоске, потерял интерес к миру. Но
если бы такое поведение было отмечено у кого угодно иного либо в
иной ситуации – народная молва первым делом предположила бы
именно нечто подобное. И, возможно, не зря.
Но – стоп, велел он самому себе, подняв голову и глядя в
стену рядом. Добровольное заточение фон Курценхальма тянется уже
более десяти лет, и если не в шутку взять за основу эту версию, то
остается вопрос, чем он питался все эти годы? Даже если допустить,
что замковая челядь, которую все обвинили в побеге от бедности, на
самом деле пошла ему на обед, даже если барон выпивал по солдату в
две недели (если не врут, этого довольно стригу, чтобы поддержать
существование), даже если растягивать каждого из них на несколько
раз – все равно не хватило бы. Загадочных смертей в
Таннендорфе более не наблюдалось, странных болезней не было, до
соседних селений далеко.
Однако, если, опять же, знатоки подобных явлений не
заблуждаются, то стриги при долгом отсутствии пищи умеют впадать в
нечто вроде медвежьей спячки…
– О Господи… – тоскливо прошептал Курт, снова опустив
голову на руки.