Скамья, на которой сидел Курт, вдруг дернулась, с громким
скрипом проехавшись ножками по плитам пола; он приподнял голову,
непонимающе озираясь.
– Простите, майстер Гессе, – пробормотал чей-то голос,
и внушительная фигура Каспара, хранителя семейных рецептов,
поспешно проскользнула к выходу, держась ладонью за бок, которым,
видимо, и впечаталась только что в спинку скамьи.
Судя по тому, что вокруг была тишина, а прихожане, искоса
поглядывая в его сторону, тянулись к выходу, обедня только что
завершилась. Получается, ощущая, как розовеют щеки, подумал Курт,
когда все поднялись под завершающее чтение Символа Веры, он
продолжал сидеть; не слишком хороший образец для местных. Вот так и
зарождаются слухи о том, что блюстителям веры самим нет до нее
дела, и, осуждая ее попирателей, они сами же относятся к ней без
должного почтения…
Из церкви вышли не все – какая-то женщина осталась сидеть в
первом ряду, а в углу, у самой стены, Курт, к своему удивлению,
увидел Бруно – на коленях и со склоненной головой. На время он
даже забыл о постигшем его смущении за собственную оплошность; вот
уж кого, а этого человека он менее всего ожидал увидеть в подобном
месте и в подобном виде. Если судить о бродяге по его поведению,
каковое, судя по всему, смог оценить не один только Курт, такой
личности самое место в трактире, где он и был впервые встречен, да
в соседском саду с целью кражи поспевших плодов. А вот впечатления
человека, испытывающего потребность в столь глубокой молитве –
столь же глубокой, кажется, сколь и только что минувшая
задумчивость Курта, – он не производил. Что же может так
томить душу этого бродяги, что он, молясь, даже не заметил
окончания службы? Или это просто игра? Но к чему?..
– Я знал, что уж сегодня-то вы не сможете не прийти, брат
Игнациус, – услышал он тихий голос рядом и обернулся; отец
Андреас смотрел с неподдельным радушием, стоя подле его
скамьи. – Доброго вам дня.
– Доброго дня, – машинально откликнулся Курт, снова
покосившись в сторону неподвижного Бруно в углу, и, только сейчас
полностью осмыслив слова священника, вскинул к нему голову,
непонимающе нахмурившись: – Почему именно сегодня?
Теперь опешил отец Андреас – даже улыбка соскользнула с его
губ, исчезнув.
– Как… ведь сегодня день святого Доминика…
Курт закрыл глаза, ругая себя неприличными для Господнего храма
словами. Хорош инквизитор…