– Майстер Гессе, – послушно поправился Карл.
– Итак. Ты знал их?
– Не так, чтоб очень, майстер Гессе, – все столь же
торопливо и словно семеняще заговорил тот. – Их тут никто не
знал – не то, что вы имеете в виду, понимаете? Они, как бы
сказать, одинокие… были, ни семьи, ни приятелей; нелюдимы…
– Это я знаю.
– Так вот я и говорю – не знал я их, и никто с ними не
знался. Вы понимаете, майстер Гессе, я ведь что хочу сказать –
ко мне сюда если и приходил кто, то зачем приходил? Поговорить,
посплетничать, косточки друг другу перетереть, а им не с кем
было…
– Почему? – прервал его Курт, стараясь говорить мягче,
между делом поглощая завтрак. – Что в них было такого, что
никто с ними не хотел общаться? Что не так?
– Да что вы, ничего такого! Люди как люди, – не
горбатые, не кривые, в своем уме, а просто… неприятные они были,
понимаете? – Карл засуетился, тщась подобрать правильные
слова, потом почти обрадованно воскликнул: – Вот Бруно –
Бруно помните? Вот как с ним говорить, с гаденышем? Ведь слова
просто так не скажет, чтоб не задеть; только этот хоть шуточку
какую отпустит иной раз, да и когда дело доходит до крайностей,
когда видит, что перегнул палку, то утихает, обыкновенно говорит,
хоть и недолго. А те – те вообще… Просто надутые, как сычи,
бурчат чего-то, обзываются, слова доброго не услышишь.
Вот как, отметил Курт, проглатывая зажаренное до хруста луковое
колечко. Убиты два мизантропа, ни один из которых не оставил о себе
приятных воспоминаний среди соплеменников; случайно ли? Погиб не
ребенок, не какая-нибудь симпатичная девица, на худой конец –
соседская старушка, тихая и всеми любимая… Конечно, бывает,
случайности в жизни приключаются подчас такие, что никакие умыслы с
ними не могут сравниться, но…
– Тебе не доводилось слышать, – снова прервал он
трактирщика, – чтобы кого-то они задели… скажем так,
чересчур?
– Так, чтоб убить за это? – испуганно переспросил
тот. – Нет, Господь с вами, майстер Гессе, этого – нет.
Неприятные они были, это верно, только не до того, чтобы оскорблять
напрямую. Да и привыкли уже все, прямо так и говорили – «чего,
мол, от него хочешь, это ж он»; и дальше себе шли. Понимаете,
их ведь уж даже замечать перестали, как вот комаров по
вечерам – зудят, и Бог с ними. Не поймите превратно, а
только – что были они, что не стало их, все едино, никто и не
заметил.