– Полегче, Бруно, – предупредил Курт,
нахмурившись. – Это уже переходит границы позволительного… Но
раз так – хорошо.
Отстегнув меч, под настороженным взором Бруно он снял с шеи
медальон – впервые за последние более чем два месяца; неспешно
прошагав к кусту ежевики, навесил его на ветку и кинул меч на
траву.
– Оружия у меня нет, – произнес он, снова
развернувшись к бродяге. – А вот тут висит Знак инквизитора;
почем знать, чей он. На мне его нет. Ergo, я не при исполнении, а
стало быть, обыкновенный человек. Что теперь?
– Нарываетесь на драку, ваше инквизиторство?.. Нет уж,
увольте.
– Струсил? – улыбнулся Курт.
– Мама твоя пусть тебя боится, – резко отозвался
Бруно, сквозь зубы – Хочешь, чтобы я тебе рожу расквасил, а
меня за это потом над углями, как колбасу? Хренушки.
– Струсил, значит, – подытожил он, сделав пару шагов
вперед; бродяга был одного с ним роста, и так, в одном коротком
шаге от него, Курт смотрел прямо в глаза – злые и
нетерпеливые. – Значит, не в Знаке дело и не в оружии. Просто
кое-кто – Hasenfuss[30].
– Не доводи меня, – предупредил Бруно угрожающе; Курт
приподнял бровь:
– А то что? Ты расплачешься, и я всю жизнь буду терзаться
угрызениями совести?
К тому, что первый удар пропустит, он был готов; однако, к
своему удивлению, Курт успел перехватить взметнувшуюся к его лицу
руку – попросту, ладонью за кулак – и одернуть вниз,
вынуждая Бруно почти упасть вперед, на подставленное колено. Колено
вмялось туда, где сходились ребра, и по тому, как заныл сустав,
было понятно, что чуть бы сильнее – и они бы треснули; не
давая противнику распрямиться, Курт добавил все тем же коленом в
лицо и завершил свой урок вежливости тем, чему в академии не
учили, – ладонью в нос, снизу вверх, ломая его и опрокидывая
противника на спину.
– Чтоб тебя!.. – хрипло прогнусавил Бруно, скорчившись
на мокрой траве. – Сволочь, ты мне нос сломал!
– Да неужели, – хмыкнул Курт, ощущая неприличное для
служителя Христова удовлетворение. Оправив чуть сбившуюся куртку,
он присел рядом с Бруно на корточки, упершись коленом в землю, и
пояснил самым сочувственным тоном: – Ничего, хрящи срастаются
быстро. А кровь сейчас остановится, главное – не вставай.
Тот пробормотал непонятное, прижимая к носу ладони, и глянул
снизу вверх с бессильной ненавистью.