Последний рассказ Курта заинтересовал всего более; как знать,
если бы прочие были изложены столь же четко и если б дознания
проводились по всем правилам логического расследования событий, а
не выбивания признаний у первого встречного, быть может, и в
предыдущих двух случаях картина была бы схожей? Кое-что общее,
однако, уже наличествовало; и если припомнить все прочтенное
на ту же тему раньше, еще в академии, то один признак присутствовал
во многих случаях, а именно – полная неудача при попытке изгнать
вредоносный дух прочь. Иногда это получалось – и тогда, наверное,
речь и в самом деле можно было вести о некоем духе, не имеющем
отношения к миру человеческому. Можно ли утверждать, что во всех
остальных эпизодах, если покопаться (в буквальном смысле), то
обнаружились бы останки того, чья неупокоенная душа попросту
пытается привлечь к себе внимание?..
Курт вздохнул, отодвинул от себя стопки пожелтевших листов и
подпер кулаками голову. Еще пару месяцев назад он сказал бы – да;
однако теперь, когда его допустили в ту часть библиотеки академии,
куда обычным курсантам и выпускникам вход был воспрещен, он
по-иному смотрел уже на многое. Он не порицал своих наставников за
то, что на занятиях не преподавали тех знаний, которые он почерпнул
за последние два месяца – знаний, каковые в свои двадцать два уже
имел в своем распоряжении он, но которые были неведомы двум его
старшим сослуживцам в Друденхаусе, да и всем тем, кто не имел
отношения к академии святого Макария; искушение они несли немалое,
и Курт без ложной скромности отмечал, что не всякий способен оное
искушение выдержать. И теперь он мог сказать, что причиной к
подобным явлениям может явиться как душа человека, требующая
завершения его дел на земле или должного погребения, или мести, так
и пришлый дух, который (что сказали бы многие из прочих
выпускников, услышав это?..) не всегда может изгнать даже самый
благочестивый носитель сана. Бывали случаи, когда к оному изгнанию
приходилось привлекать священнослужителя со способностями,
за одно владение которыми еще полвека назад жгли заживо и медленно,
и никто иной провести экзорсизм был просто не в состоянии, да и
сама процедура изгнания сильно отличалась от общепринятой
церковной…
Размышления эти были ни к чему – Курт это осознавал; заниматься,
как верно выразился Ланц, ловлей чудовищ в шкафах начальство ему не
позволит: майстер обер-инквизитор Вальтер Керн верил в способность
своего подчиненного находить в деле мелочи, на которые никто не
обращает внимания, доверял его интуиции, однако всему есть пределы.
Да и сам он понимал, насколько в глупом положении окажется, если
явится в дом Мозера с подобными идеями. Все, что у него
было, – это испуганные глаза мальчишки, его бледное лицо и
жалобный шепот – «помогите мне»…