– Неужели ты всерьез… – чуть слышно выдавил
тот, – Бекер, ты все это – серьезно?!
– Нет, – вздохнул Курт, с усилием проведя по ноющему
лбу ладонью, и Финк нервно сглотнул, ожидая его дальнейших
слов. – Нет, я это не всерьез, хотя магистратские, кажется,
могут вообразить себе именно такое развитие событий.
– Так ты мне веришь? Веришь, что я не делал этого?
– Я на службе, Финк, – повторил Курт тяжело. – Я
говорю с тобой как приятель, пусть и бывший, однако – я все равно
на службе, и сейчас речь не о доверии. Речь о фактах. А вот факты
хромают. Даже если предположить, что ты вот так вышел под утро на
улицы Кёльна в поисках жертвы, в историю все равно не укладывается
одна деталь… Где ты был вчерашний день – с утра?
– Сначала тупо дрых – предыдущей ночью шатался по городу
почти до утра, так ничего и не подвернулось, устал, как
собака, – уже не запинаясь, тут же ответил тот. – Потом
шнырял по рынку – не подвернется ли что… А вечер до выхода на
следующую ночь, после которой отмечали, провел все в том же
трактире, все с той же Эльзой. Это что-то означает?
– Свидетели этому есть? – не ответив, продолжил
Курт. – Кто-то сможет подтвердить, что ты был именно в тех
местах в то время?
– Свидетели?.. Бекер, ты же знаешь, какие у меня свидетели
– их можно удавить уже за то, что со мной знакомы, никто и слова не
скажет, да и слушать их не будут. К чему ты все это? От этого
что-то зависит?
Курт вздохнул снова. От этого зависело многое. Если девочка
исчезла еще вчера, если, как утверждает ее мать, ее не видели с
самого утра вчерашнего дня, стало быть, пребывание Вернера Хаупта в
людных местах, на глазах у свидетелей, всецело снимает с него
обвинение в ее похищении… либо же пробуждает подозрения о
сообщнике. Но внезапное желание кого-нибудь зарезать, случайная
встреча на улице и убийство в пьяном угаре в эту картину не
втискиваются; где же гуляла одиннадцатилетняя девочка целые сутки,
чтобы под утро подвернуться под руку взбешенному душегубу?.. А
ежели он при помощи сообщника выкрал девочку или же сделал это сам
(ведь найти свидетелей его перемещений по городу и впрямь будет
почти невозможно), то зачем было удерживать ее где-то целые сутки,
а после тащить на свалку? Убить можно было и в месте ее заточения,
после чего на ту же свалку и вышвырнуть – по частям или в мешке. К
чему привлекать к себе внимание, идти с ней, рискуя попасться на
глаза свидетелям? Для человека, сумевшего выжить на улице в течение
четырнадцати лет, собрать подле себя людей и удержаться на месте
главного среди тех, кто наилучшим аргументом почитает нож или
прямой в челюсть, для того, кто все это время умудрялся избегать
петли – для человека с уличным опытом непростительное легкомыслие
при совершении убийства…