– И чем ты тогда от магистратских отличаешься? Та же
псина.
– Тем отличаюсь, Кранц, что мои враги – и твои тоже, как и
любого в этом городе, во всей Германии и на всем белом свете,
потому как что ты, что я – все мы для них так, мясо. Хочешь кое-что
по секрету? Если б не такие, как я, ты сейчас, может, на
какой-нибудь шахте втыкал, на добыче камней для скучающего
малефика, и это в лучшем случае. Я свою нынешнюю жизнь не выбирал,
однако же оправдываться за нее не намерен. Перед законом, на
который ты так напираешь, я чист: магистратские от меня десять лет
назад ни одного имени не услышали. И до сих пор я рта не раскрыл,
хотя кое о чем кое-что знаю.
– И решил, что тебя тут за это обнимать кинутся?
– Угомонись, Кранц, – тихо попросил хозяин
подвальчика, и парень умолк тотчас же, захлопнув рот послушно,
словно ребенок. – Потрендел – и будет. Ты что-то больно много
воли сегодня взял… Ну, пускай оно так, – обратясь уже к гостю,
кивнул Бюшель со вздохом. – Но тут-то ты чего забыл, Бекер?
Если тебе и впрямь приперло отмазать Финка, здесь тебе ничем не
помогут. Знаем не больше твоего, а то и, я так мыслю, меньше. За
что замели – и то так, слухами да толками. Девицу он какую-то,
говорят, прирезал, молоденькую, и оприходовал ее на полную. Так с
чего ты взял, что он тут не при делах? Все может быть, он вчера
нажрался до синих чертей…
– Девочку, – поправил Курт, отвернувшись от
насупленного Кранца. – Одиннадцати лет. Изнасилована раза
четыре, после чего изрезана вдоль и поперек и почти выпотрошена.
Неужто только я уверен, что Финк такого бы не сделал?
– Мамочки! – шепотом пискнула какая-то девица за
столиком у двери, приподнявшись и тут же усевшись обратно; Бюшель
нахмурился:
– Да, это уж что-то для Финка слишком. По морде залепить
мог бы, да и попользоваться, разрешения не спросив, но вот так вот…
А все же – что ты здесь найти думаешь? Говорю же – никто тут ничего
не знает, сам видишь.
– Да ты даже не дослушал, – укоризненно возразил
Курт. – Вся штука в том, что если и могу я где-то найти для
него оправдание – то только здесь. И свидетелей у меня, кроме вас,
никаких нет.
– Вот это слово мне что-то не нравится, – вновь
вмешался Кранц, однако уже более миролюбиво, хотя и по-прежнему
настороженно. – «Свидетель» – это когда надо идти к вам, там
отвечать на ваши вопросы, а потом меня же в соседнюю камеру?