– Ясно. И чем эта дщерь Евина заслужила такое порицание из
уст… Тебя как зовут?
– Мария, – томно отозвалась та, и Курт улыбнулся еще
шире:
– М-м, какое непорочное имя…
– Только сама я – страшная грешница, – без каких-либо
признаков смущения потупила глаза та, тут же снова подняв взгляд к
гостю. – А эта проб…дь – сучка, потому что дрянь редкая.
Логика неколебимая, мысленно усмехнулся Курт, а вслух
уточнил:
– Стало быть, ты ее видела. Так?
– Да все ее видели, – вмешался Кранц, потихоньку
придвигая свой табурет поближе к грешнице. – Мария с ней
поцапалась, вот теперь и бесится… Хотя, конечно, девка была та еще
– с норовом. Только вчера тут было, я тебе скажу, весело, и чтоб ее
обламывать, ни у кого настроения не было; мы так подумали – если
останется, сама поймет, что тут к чему, а если нет…
– Да вы перед ней плясали все, – с непритворной
злостью возразила Мария, окинув собравшихся коротким
взглядом. – Смотреть не на что, сопля соплей, а еще ходила
тут, как на базаре, выбирала себе по вкусу. А эти, – сообщила
она доверительно, обратясь снова к Курту, – как кони на
продаже – ушами хлопают, копытом бьют, ждут, пока их
оприходуют.
– Врешь, сука, – лениво подал голос от столика у двери
оставленный Марией ухажер. – На нее и внимания-то не обращали.
Ходила – и ходила себе, хрен с ней.
– И никому не стало любопытно, – встрял Курт
снова, – что какая-то незнакомая девка ходит тут, высматривает
что-то?
– А чего – в магистратских казармах и бабы водятся? –
гоготнул грешницын поклонник. – Вот бы глянуть…
– О том, что такое «агент», знаешь? – ласково
поинтересовался Курт, и возникший вокруг смех разом утих. –
Платишь ей пару талеров, она является в такие вот места, ходит,
смотрит… А после одного из вас приходится отмазывать.
– Вот ведь бл…ство… – проронил Кранц тихо. – Так
ты всерьез думаешь, что Финка подставили? И баба эта с ним вчера
была не просто так? Это она его, типа, высматривала?
– Я ж сразу сказала, что она мне не нравится, –
удовлетворенно сообщила Мария, и Курт кивнул:
– Вот об этом и расскажи. Ты с ней, значит, вчерашним
вечером повздорила?
– «Повздорила»! – фыркнула та раздраженно. – Я б
этой стерве зенки б выцарапала, если б кое-кто меня не утащил.
– Не слишком-то ты сопротивлялась, – заметил ухажер, и
та бросила на него уничижающий взгляд: