– Я не боюсь, – снова возразил парнишка, все так же не
поднимая взгляда. – Просто… Я уже говорил, что это будет
звучать глупо…
– Здесь зачастую рассказывали то, что звучало глупо, –
улыбнулся ему помощник. – А после выяснялось такое – даже не
поверишь.
– У меня в шкафу кто-то есть, – тихо прошептал Штефан,
уронив голову еще ниже, и Курт замер, в первое мгновение опешив и
даже не сумев подобрать ответных слов.
– Что?! – выдавил он, наконец; Штефан поджал губы, с
усилием заставив себя встретиться с ним взглядом, и повторил твердо
и упрямо:
– Я сказал, что у меня в шкафу кто-то есть.
В часовне воцарилось безмолвие, не нарушаемое даже дыханием –
мальчишка сидел тихо, сжавши в замок лежащие на коленях руки, и
снова смотрел в сторону, бледнея и краснея вместе.
– Постой, погоди, – наконец, заговорил Курт, встряхнув
головой, – я что-то не вполне понял… Что значит «кто-то
есть»?
– Ну, не мыши же, Господи! – почти в полный голос
воскликнул Штефан, тут же замявшись и еще более потупившись. –
Простите, майстер инквизитор, я не хотел дерзить…
– Да Бог с этим, – отмахнулся Курт растерянно,
перехватив ошарашенный взгляд своего помощника. – Ты что же –
хочешь сказать, у тебя… что – чудище в шкафу живет?
– Не знаю, не видел, – буркнул Штефан, стискивая
пальцы уже до побеления, и Бруно, осторожно взяв мальчика за руки,
насильно расцепил ему ладони. Тот вздрогнул, вскинув взгляд к нему,
посмотрел на Курта и прерывисто вздохнул. – Я ведь сказал –
осознаю, как это глупо. И знаю, что вы мне не верите. Но я боюсь
спать в своей комнате, к себе меня мама не берет – говорит, вырос;
папа мне не поверил… Почти не поверил: он положил какую-то отраву в
уголок шкафа, потому что решил, что, если мне все это не чудится,
то это крыса; а духовник велел оставить глупости и стать
взрослым. Молись, говорит… Я подумал, что больше мне просить помощи
не у кого. Что именно Конгрегация должна заниматься… ну, такими
вещами.
– Так… – Курт тяжело выдохнул, взъерошив волосы и
опустив в ладони голову. – О, Господи… Ну, пускай. Рассказывай
дальше; если, как ты говоришь, ты его не видел, с чего ты взял, что
там что-то есть?
– Оно дышит, – отозвался Штефан едва различимо. –
Ночью, когда тихо, слышно, как оно дышит – глухо так, словно
жеребец, которому накинули одеяло на голову. Я знаю, о чем вы
спросите сейчас; да, я звал папу, чтобы он проверил шкаф, но тогда
оно замолкает.