– Не только, – возразил Курт уже чуть увереннее и
нахальнее.
– Да, – не стал спорить инструктор. – Еще ты
умеешь заградить мозги от попыток в них залезть; и это тоже
недурно, однако – как ты будешь это делать, если уже теперь не
можешь натужить их даже для того, чтоб просто зачитать хорошо тебе
известный кусок Евангелия?.. Любой мало-мальски неленивый
малефик-мозгодолб сейчас мог бы сделать из тебя куклу, готовую по
его приказу отплясывать нагишом на алтаре. И вот что ты должен
уяснить: если я не увижу подтверждения хваленой двужильности, о
которой такими восторгами кишит твоя descriptio[3] –
рекомендую твоему начальству отстранить тебя от оперативной работы.
Сейчас я вижу, что ты не выносливей любого из моих парней. Чего я
не вижу? не вижу смысла в твоем пребывании здесь;
у меня и так есть чем заняться вместо того, чтоб расходовать
время на доходяг. Сегодня день испытания, в который я вынесу свой
вердикт – стану ли я натаскивать тебя вообще или вышлю обратно с
припиской «не годен». Словом, Гессе, если служба тебе дорога, и
остаток дней ты не желаешь провести в архиве в обнимку с
чернильницей – бегом вперед; остановишься раньше, чем я
велю, – прощайся со Знаком следователя на веки вечные. Итак,
встал или собирай пожитки.
Он встал…
Десять кругов ада, медленно проползло в голове, когда его
вывернуло наизнанку. Когда же сознание внезапно отключилось,
подумать Курт не успел уже ничего.
– Будем считать, ты не безнадежен, – без каких-либо
предисловий подытожил инструктор, когда он пришел в себя. –
Продышался?
– Да, – отозвался Курт настороженно, и тот кивнул:
– Славно. Еще полкруга – до плаца. Бегом.
* * *
Утро следующего дня майстер инквизитор встретил полутрупом –
каждая мышца трещала при малейшей попытке шевельнуться, ноги
отказывались передвигаться вовсе, а покрывающие все тело синяки и
глубокие ссадины, оставленные старшим инструктором при их недолгой
стычке на плацу, вгоняли и без того ниспавший дух в состояние
унылой тоски – стоило лишь задуматься о том, что каждый из этих
ударов мог быть (и был бы в действительном бою) нанесен заточенным
лезвием. До сих пор Курт почитал себя неплохим бойцом – и, надо
сказать, не без оснований, возможностей испытать и подтвердить это
практически была масса; и неспроста любой в Германии, от
студента до капитана городских стражей (ну, кроме, быть может,
господ рыцарей, коим, как известно, и адово серное озеро по
колено…), рискнет столкнуться в драке с выпускником академии
святого Макария лишь по суровой необходимости либо же по
непроходимой глупости. С инквизитором лучше не связываться – и не
только по причине страшной кары за покушение, это знает всякий.
Знал и сам Курт – до вчерашнего дня, когда Альфред Хауэр объяснил,
насколько глубоко было его заблуждение…