– Повстречать бы того доброхота, что подарил тебе эту
штуку, – покривился Бруно со вздохом, не глядя указав на одну
из рук, и он усмехнулся, расставляя фигуры по клетчатой
поверхности:
– Сохрани меня Господь. Один ты – куда ни шло, один он –
терпимо, но два святых плакальщика разом это для моих нервов
слишком… Вообще, знаешь, некоторые полагают, что шахматы развивают
разум.
– Это когда раз, когда десять в неделю, когда так
неделю-две подряд; не возражаю. Но у тебя это начинает походить на
idea fix, а сие есть признак недужности этого самого разума. У тебя
пунктиков и без того хоть отбавляй, а маюсь с ними я.
– Не хнычь, – оборвал его Курт, сделав первый
ход. – Дерзай. Как знать – вдруг снова случится чудо, и ты
меня обставишь?
Помощник лишь скептически покривил губы, не ответив, и с тяжелым
вздохом сдвинул вперед крестьянина.
Ужин был принесен на середине партии; на сильно поуменьшившееся
войско с бронзовыми навершиями, теснимое армией, украшенной
черненым серебром, Альфред Велле покосился с впервые
проскользнувшим во взгляде удивлением, однако промолчал, лишь
пожелав господам приятного вечера, и удалился. Господа поглотили
ужин, не отрываясь от игры, сегодня затянувшейся – Бруно, пытаясь
повторить свой редкий подвиг и выиграть у начальства снова,
осторожничал и медлил, подолгу раздумывая над каждым ходом. При
всех своих стараниях, помощник все же оставался в решениях довольно
предсказуемым, лишь изредка выдумывая неожиданные комбинации, и
Курт уделял внимание игре мимоходом, исподволь разглядывая
собравшихся в трапезном зале немногочисленных постояльцев.
У правой стены, чуть поодаль от очага, восседал округлый, но
плотный, как хорошо сбитый бочонок, и такой же лысый мужичок,
поглощающий свой ужин спокойно, с достоинством и вдумчивостью. Хлеб
он кусал душевно, размеренно, склоняясь при этом к стоящей перед
ним плошке со снедью, а употребив кусок целиком, механически сгреб
крошки со стола и стряхнул во всю ту же плошку. Итак, из
деревенских. Быть может, даже обитатель той самой оставшейся позади
деревни, которому посчастливилось не попасть на празднество,
учиненное тамошним лошадником; или из города, но обосновавшийся за
его каменными стенами не так давно, горожанин в первом поколении.
Привычки к долгим путешествиям, а стало быть, и трактирам – нет.
Куда бы он мог направляться и зачем? Зима, торжища сейчас хилые, на
ледовщика или торговца дровами и углем не похож… К родне, разве
что, или от оной, зачем еще быть крестьянину в пути, кроме, разве,
торговли. Наряд не обыденный, но и не вычурный, однако вполне
благопристойный, даже, можно сказать, по-своему представительный.
Так можно было бы приодеться, имея в планах посетить кого-то, кому
имеет смысл казаться значительным.