— А можно пример? — попросил неугомонный
курсант. — Из вашей практики, скажем.
— Пример… — повторил Курт задумчиво и кивнул: —
Хорошо, вот вам пример. Во все время всей моей лекции в ваших
глазах я вижу внимание, кое-где даже почтение. Почему?
— Вы — Молот Ведьм, — спустя недолгое молчание
отозвался кто-то; Курт усмехнулся:
— О да. Я Молот Ведьм, великий и ужасный. Знаменитый
Курт Гессе, легенда Конгрегации, почтивший вниманием родные пенаты
и соблаговоливший поделиться с подрастающим поколением своей
колоссальной мудростью. Ну а кроме того: вы — курсанты, а я —
действующий следователь, что несколько разделяет нас в
status’е. Однако это лишь одна причина, явная, лежащая на
поверхности, осознаваемая. Есть и другая, которая не видима сразу,
подспудная, несознательная, тем не менее, тоже имеющая значимость.
Какая?
В тишине, установившейся вокруг, Курт медленно сошел с кафедры,
прошагав к дальней стене, и взялся за высокую спинку стула,
установленного в самом углу. Вытащив его на середину, прямо против
скамей, он уселся на потертое сиденье и осведомился, обведя
взглядом аудиторию:
— Что-то изменилось?
— Вы сошли с кафедры, — предположил неуемный
курсант. — Опустились до нашего уровня.
— Двусмысленно, — с одобрительной усмешкой отметил
Курт. — И ты прав. Прежде я говорил с вами ex
cathedra[12]; в совершенно материальном плане я возвышался над
аудиторией, над вами, и где-то в глубине мыслей каждого из вас это
осознавалось. Человек, который выше, — выше. У него
преимущества, права, привилегии, что угодно из того, чем не
обладает стоящий ниже. Что переменилось сейчас?
— Вы похожи на ответчика, — неуверенно откликнулся
кто-то слева; Курт отозвался кивком:
— Потому что сижу на стуле напротив всех вас, на одной с
вами высоте, не огражденный ничем. Будь передо мною стол — и
впечатление сложилось бы иное: фактически это была бы ослабленная
версия кафедры. Я могу менять позы, от расслабленной (и тогда я
буду походить на наглого и самоуверенного ответчика) до напряженной
(и ответчик будет смотреться напуганным или сконфуженным), но суть
останется прежней, и ваше восприятие будет таким же. Но в корне
иным оно будет теперь, — продолжил он, пересев на скамью
первого ряда, опершись локтем об узкую парту позади себя и
развернувшись к курсантам. — Сейчас я и вовсе словно один из
вас. Разум помнит, кто я такой на самом деле, но