Наверняка такой молчаливой паники не царило даже в день, когда
ослабевшее сердце внезапно оборвало земное бытие Альберта Майнца.
Сей ученый муж, в лето 1358 anno Domini окончательно
сменивший колдовские забавы на церковное служение, спустя год
решился-таки приложить свои познания в известных вопросах к делу.
Правду сказать, не совсем по собственной воле, а понуждаемый к тому
своим духовным наставником, который, пусть и способами весьма
неприятными, когда-то отвратил его душу от пути служения не тем
силам. Познавший на собственном опыте, что такое инквизиторская
задушевность, Майнц с рвением взялся за изменение дознавательской
системы, что называется, изнутри; взялся с таким прилежанием, что
сам же представал перед хмурыми людьми в доминиканских хабитах[14]
еще не раз, дабы отразить нападки на собственную неповинность,
нееретичность, католичность и благонадежность. Имеющий некоторые не
вполне объяснимые способности, бывший малефик и чародей неведомым
чутьем распознавал себе подобных, и порою одного лишь его
присутствия было довольно для того, чтобы определить вину или
невиновность задержанного по подозрению человека. Наверняка его
служба так и осталась бы неким единичным светлым пятном в истории
Инквизиции, если бы он не свел в одно прекрасное время знакомство с
двумя людьми, перевернувшими в очередной раз его жизнь и жизнь всей
Германии без преувеличения.
Первым из них был Гвидо Сфорца, младший сын в семье не слишком
зажиточного миланского рыцаря. Вместо того, чтобы заниматься мирным
выращиванием оливы, мужская часть семейства подалась в наемники, по
вине чего женская вскоре стала над нею численно преобладать. Бытие
синьора Сфорца, однако, сложилось несколько иначе. Свой жизненный
путь он избрал поначалу в соответствии с семейной традицией, так
же, как его предок и прочие сродственники, пойдя по стезе наемника,
однако в поисках доходной работы забрел дальше них — в южную
половину Италии, где и постиг некоторые небесполезные премудрости.
«Эти бесчестные крысы» с Юга, в отличие от «этих туполобых ослов»,
обитающих на Севере, не полагали меч единственно верным помощником
в столь сложной работе; кинжал, спрятанная в складках одежды петля
или стальная спица, вовремя преподнесенный яд или попросту вовремя
сказанное кому нужно слово на практике оказывались куда надежней.
Со временем подле удачливого искателя приключений собралась
относительно неизменная