Отличный был план. И охрана — тоже была отменная. И вся эта
отборная стража полегла, когда план показался не таким уж хорошим
этим турецким подпевалам в Венгрии. Засаду устроили, когда до цели
оставалась пара дней пути — хорватские заговорщики в союзе с
венгерскими и боснийскими наемниками. Им, раболепно смотрящим на
Турцию, не желалось иметь такого короля, за которого, случись что,
встанет вся Империя его брата. Единственный выживший из
сопровождения, поминутно сотрясаясь от ужаса, рассказывал потом,
как внезапно заартачились идти, а после совершенно взбесились кони,
как разум сильных и обученных воинов затуманился и отказалось
служить тело, о том, как все было после. А после была резня.
Кто-то, у кого еще хватило душевных и физических сил, еще пытался
сопротивляться, кто-то пытался сражаться, все больше с видимыми им
призраками, а не с подлинными врагами, окружившими обоз. Кто-то
пытался. А тринадцатилетний мальчишка просто сидел и ждал смерти —
от того, что случилось там, никакие титулы и императорское
покровительство спасти не могли.
Подробности того, как убивали брата, Рудольф выслушал дважды. В
деталях. Запомнив каждое слово. Ради удостоверения в правдивости
всего сказанного, разумеется, выживший был допрошен еще не раз,
допрошен так, чтобы не осталось возможности и силы солгать или
утаить что-то, а сам он тогда, в лето 1381 ante Christum,
впервые попрал завещание отца, поучавшего советоваться с
конгрегатами по любому поводу, каковой затрагивает интересы Империи
и может повлиять на ее судьбу.
Поход на хорватов, вне всяких сомнений, оных интересов касался
как нельзя ближе, но решение было принято единолично, ничьи советы
и наставления этого решения переменить не могли, и в хорватские
земли он вломился, как насильник в девичью спальню, —
стремительно, грубо, жестоко. Его войска провели в этой стране
шесть лет, избивая людей, громя селения и сокрушая города; время от
времени под руку попадались разрозненные отряды турок и венгров,
которые отправлялись вослед своим убитым союзникам. Порою
попадались люди, наделенные неведомой силой, и Рудольф, не
обременяя себя инквизиторскими умствованиями, убивал каждого, кого
удавалось захватить, представляя себе в мыслях, что кто-то из них,
быть может, тогда, в тот самый день, был на той дороге.