- Вау! Да ты у нас красотка, – вынес я
вердикт.
- Чапыра, ты пил что ли? – ее лицо
разрумянилось и явно не от легкого морозца, что третировал нас с
самого утра.
- Я пьян любовью, - вспомнилась где-то
слышанная фраза. – На, держи, уговорила, - с этими словами я вручил
ей свой плакат.
И понесла комсорг два плаката.
Буквально пару шагов. Быстро опомнилась. Смахнула смущение,
мобилизовалась и огрела меня по филейной части большим плакатом.
Выше просто поднять не смогла.
- Ну, не на людях же, - подмигнул я
вновь начинающей краснеть комсоргу. – Но намек понял, - ухмыляясь,
я забрал у нее «Славу Ленинского комсомола».
За следующий час, что мы шествовали по
проспекту в колонне я замерз окончательно, впрочем, как и все мои
соседи. Светлана Павловна греть меня наотрез отказалась и
отгородилась от меня Скворцовым, что тащил прославляющий
марксизм-ленинизм плакат. Из-за длины слов тот тоже был немалого
размера, что меня как-то смиряло с мрачной действительностью. А
глядя на тех, кто по двое нес плакаты-гиганты, так вообще
радовался. Все же не зря я поначалу прятался от
Грачевой.
Счастью участвовать в демонстрации
наравне с остальными советскими гражданами, а не стоять в
оцеплении, охраняя общественный порядок, сотрудники милиции, и
присоединившееся к ним следствие, были обязаны инициативе
областного управления органов внутренних дел. Высокое начальство
посчитало, что милиции нужно быть поближе к народу, а еще лучше
влиться в его ряды, чтобы плечом к плечу отпраздновать Великий
День.
- У меня скоро уши от мороза
отвалятся, - с этими словами Скворцов достал из-за пазухи фляжку и
приложился к ней губами.
Шапка-ушанка, что входила в зимний
комплект обмундирования, в завязанном виде уши не
закрывала.
- Ну-ка быстро прекратить! – зашипела
из-за его плеча Грачева.
- Это чай, - успокоил ее
Вадим.
- А пахнет не чаем! - не поверила
та.
- У тебя с обонянием просто проблемы,
- предположил Скворцов.
- Нет у меня никаких проблем, а вот у
тебя и твоего дружка будут! – воинственно пообещала нам
Грачева.
- А я тут при чем? – опешил я. – Я,
между прочим, плакат за тебя тащу, и только что с твоей стороны
подвергался сексуальным домогательствам, - напомнил я
комсоргу.
Скворцов подавился «чаем» и
закашлялся. Пришлось стучать ему по спине.
- Мы обсудим твое поведение на
ближайшем комсомольском собрании! – комсорг покраснела, как рак при
варке.