Уже через полтора месяца поняла, что
шубку буду подбирать в другом месте. Если вообще впредь решусь
носить норку. Я успела узнать, как оптом забивают бедных зверьков,
чтобы милые дамы обзавелись престижной вещицей. Информация не для
слабонервных. Так что единственный мотив работать в компании к
настоящему моменту отпал. Я то и дело спрашивала себя − я все еще
здесь? Почему я все еще здесь?
В деловом письме меня не устроило
ничего − ни мой стиль, ни грамотность, ни логика, ни экстремальная
попытка сказать правдусамодовольному начальнику, по
совместительству племяннику владельца. Все деловые общения Богдан
(в интерпретации подчиненных − Боня) начинал с наезда. Чуть что
Боня принимался орать так, что сотрясались стены офиса. Воплями он
маскировал кромешную некомпетентность и постоянное напряжение от
возложенной на него ответственности за дело, в котором ничего не
понимал. Вдобавок он изнывал от зависти к доходам владельца
сети.
Зря я сочинила это письмо. И правду
говорить не следовало. Правда всегда злила начальника. Правду Боня
и без меня знал. Здесь без привлечения виски и Фрейда не
разобраться, но я попробую. Как психолог, авторитетно заявляю: из
зависти к дяде Боня подсознательно делал все, чтобы развалить его
бизнес. Сознание хотело быть эффективным менеджером, а вот
подсознание делало все ровно наоборот. Впрочем, со временем сходные
проблемы я обнаружила почти у всей семьи.
Отсутствие мотивации у продавцов было
прямым результатом усилий Бони. Он скорее готов был ввести в
практику компании расстрелы, чем мотивировать продавцов повышением
зарплаты. Снизить − в любой момент. Повысить − никогда. Штрафовал
в целях профилактики, то есть без причины. Законные премии и
бонусы надо было клянчить на коленях месяцами.
В этой компании прижимистость
воспринимали как уникальное конкурентное преимущество. Это была
семья патологических скупердяев. Они производили шубы и продавали
их лет десять. При этом, изготавливая шубы, плакали над каждым
куском меха, над каждой катушкой ниток. Про форнитуру я молчу. По
моим ощущениям, форнитуру они где-то воровали.
Откровенно говоря, воровать у
семейства получалось лучше, чем делать нормальные шубы. Половина
членов семьи имела проблемы с законом, либо напрашивалась на
таковые. Возможно, поэтому поперек логики их бизнес процветал, то
есть приносил солидный доход владельцу и его родственникам, а у
всех остальных нечто отнимал. Лично у меня их бизнес отнимал
пресловутую веру в человечество.