Я шагал по полированному граниту и с наслаждением вдыхал воздух,
наполненный ароматом эфирных масел. Просторный холл, отделанный
позолоченными барельефами, смотрелся как дача олигарха. Живут же
люди… Что там, что здесь народ в ж…, а властьдержащие в шоколаде.
Миры разные, а люди одинаковые…
— Стой здесь, раб, — комтур указал мне на угол возле сразу у входа,
оставил со мной двоих своих подопечных, а сам исчез в проеме
изящной арки.
На смотрины привели. Сейчас господам меня показывать будут. Надо
как-то понравиться им. Если сочтут дурачком неотесанным — на
конюшни сошлют работать, или определят каким-нибудь тружеником.
Работы я не боюсь, но в таком месте отдыхать хочется. Да и не
работал уже давно. Мое кровавое хобби приносило кой-какой доход. На
пиво хватало. Иногда, я даже подумывал завести семью, но где такую
жену взять, которая не будет расспрашивать мужа о ночных
похождениях. Как ей объяснить, что с трупами — это не измена? Не
подумайте плохого, я не в том смысле. С мертвецами у меня чисто
деловые отношения. Они мне свою жизнь, я им скорую смерть.
Эх, как давно я этого не делал, будто вечность прошла. В изоляторе
под следствием почти год просидел, а до этого еще полгода тихарился
— пришлось на дно залечь, но не помогло. Ушлый мент попался,
выследил меня, тварь. Уважаю… А здесь есть где развернуться, режь —
не хочу. Может, я попал в рай для маньяков?
— На колени раб! — стражник ткнул меня в спину чем-то твердым,
рукоятью меча, наверное.
Я изобразил раболепную покорность (не хочу на конюшню и лошадей с
детства боюсь, могут ухо запросто откусить, как Тайсон) и бухнулся
на колени. Для пущей “набожности” еще лбом к полу приложился. Актер
из меня хреновый, притворяться няшкой не умею, а поза покорности он
а и в Африке поза покорности. Интересно, в этом мире есть Африка,
ну или другой континент с папуасами? Блин, Сергеич, не о том сейчас
думаешь…
— Встань, — надо мной мелодичным переливом раздался приятный
женский голос, будто Алиса из навигатора ожила. — Как твое
имя?
Я поднял глаза, передо мной стояла роскошная женщина средних лет с
упругой фигурой в длинном серебристом платье. Длинные рыжие, чуть
ли не оранжевые, волосы ниспадали шелковистыми волнами на оголенные
плечи. Шнуровка на ее груди была в натяг и, казалось, вот--вот
лопнет и выпустит наружу ее прелести. Я с трудом оторвал взгляд от
шнуровки и перевел его повыше. В ее больших зеленых глазах
светилось любопытство.