***
Тронный зал встретил полумраком и колыханием факелов. Маленькие
окна-бойницы не пропускали достаточно света, отчего помещение
казалось величественным подземельем с гладкими гранитными стенами и
мраморными статуями. Почему нельзя было сделать окна побольше как в
холле? Наверное, тронный зал это крепость в крепости? Если монарха
захотят свергнуть, и замок будет захвачен, здесь можно укрыться и
держать последнюю оборону.
Гулкий пол из полированных серых плит разносил эхом наши шаги. В
конце зала по центру на приступке из черного сверкающего камня
возвышался резной трон из молочной кости, отделанный черным
бархатом. На троне восседает знакомая фигура в черном платье,
украшенном рубинами. Словно капли крови, они усеяли грудь и руки
королевы. На ее голове поблескивает серебристая диадема с огромным
алмазом в центре. Огата приветливо улыбнулась, обнажив жемчужные
зубы. Шикарная сучка…
Я чуть отстал, наблюдая за Тионом, буду повторять за ним, чтобы не
опростоволоситься. Вдруг, этой стерве опять что-нибудь не
понравится, придется тогда попробовать ее убить — в рабство я
больше точно не пойду, лучше пусть прямо здесь меня порубят на
кусочки и скормят местным собакам. Собак я люблю, не то что королев
всяких…
По бокам от Огаты, будто статуи, застыли два стражника. Ростом под
два метра, даже под кольчугой с пластинами просматриваются бугры
мышц. Одна рука заложена за спину, вторая лежит на рукояти меча.
Ребятки бравые, кого попало Огата в личную охрану не возьмет.
— О, прекрасная королева Огата! — Тион припал на одно колено и
прижал правую руку к груди (я поспешил сделать также), — мы
бесконечно благодарны за вашу милость! Чем наши скромные персоны
могут быть полезны для такой великой правительницы?
Хрена себе! Умеет ассасин леща подкинуть, жирного такого и сочного
леща. Я думал он только мечом махать горазд… Сенсей вырос в моих
глаза еще на два пункта.
— Встаньте! — будьте сегодня моими гостями, — королева махнула
рукой стражником, и те покинули зал.
В помещении остались только мы, Элеот и еще один сгорбленный старик
в балахоне до пят. Этого хипаря я не сразу заметил. Он опирался на
корявую палку, украшенную драгоценными камня. Его бурого цвета
“мешковина” была увешана какими-то амулетами и побрякушками.
Выцветшие глазки на морщинистом, как у мопса лице, с интересом
изучали нас. Странный тип. Напоминал мне деда одного моего
товарища. Тот нес слово божье в местной секте, а вечером слушал рок
и приторговывал “солью” в ночном клубе.