Хорек схватился за нож, но встать не успел. Удар сапога в
челюсть опрокинул его в новь, а нож улетел в заросли травы. Я
подошел к стонущему “Казанове” и встал ему коленом на грудь, так,
что у того чуть хрустнули ребра. Острие моего кинжала уперлось в
его горло. Другой рукой я зажал ему рот.
— Ш-ш-ш, — успокоил его я. — Не дергайся. За все приходится
платить… Ты сам виноват…
На шее парня пульсировала жилка. Она испуганно подрагивала и
манила своей незащищенностью. Как давно я этого не делал. Казалось
не полгода прошло, а целая вечность. Я смотрел жертве в глаза в
предвкушении ее скорой смерти. Один умелый чирк, и теплый красный
фонтан унесет из тела насильника жизнь. Кровь впитается в землю и
успокоит мою душу. Я сжал рукоять ножа так, что пальцы мои
побелели. Острие кинжала чуть заглубилось в молодую кожу и пустило
красную струящуюся ниточку по его шее…
Нет, нельзя выпускать наружу своих внутренних демонов, однажды
они окрепнут и сожрут тебя. А я теперь хочу жить. Впервые за много
лет у меня появилось желание жить… Но просто так злодея я не могу
отпустить. Я оторвал кинжал от его горла и провел лезвием ему по
щеке. Парень мычал, но боялся шевельнуться. Узкий линейный разрез
украсил морду насильника.
— Это тебе будет напоминанием на всю жизнь о сегодняшнем вечере,
— проговорил я, вытирая клинок о его рубаху. — А сейчас иди домой и
никогда больше так не делай, в следующий раз порез будет гораздо
глубже и пройдет по твоему горлу. Ты меня понял?
— Да, господин, — всхлипывал хорек. — Только прошу. Не
убивайте…
— П-шел отсюда! — я встал и поддал для ускорения преступнику
пинок. — Повезло тебе… Добрый я сегодня…
Несостоявшийся насильник прижимая ладонь к щеке, рванул из
переулка. Один ботинок слетел с его ноги, но он даже не обернулся,
а поспешил раствориться в темноте. Оттуда вскоре донесся его
вопль:
— Мы еще встретимся чужеземец! Ты заплатишь за это!
Вот мразь… Может зря я его отпустил? Мелькнула в голове
гаденькая мысль… Сегодняшний вечер его ни чему не научил. Люди не
меняются, надо было сделать “чирк”, да и душа моя истосковалась по
крови…
Ну, теперь поздно об этом рассуждать. Я вложил кинжал в ножны и
побрел назад к дому рябого. Крестьянин уже смылся, а угли в
глиняной чаше догорали. Из распахнутого окна слышались пьяные
выкрики Каллина и Тиона. Они оживленно о чем-то спорили, будто
старые друзья. Вот что делает алкоголь. Он не снимает проблемы, а
позволяет взглянуть на мир по новому. Если враг собутыльник, то
получается на время пьянки он уже друг?