После ужина я, завалившись в кровать
и поговорив с мамой Машей, неожиданно для самого себя заснул,
пропустив вечернюю пробежку. Не знаю, ждали ли меня две мои
компаньонки, поглядывая друг на друга и на мои тёмные окна, или
нет. Но пусть простят меня, если это так. Как оказалось, сил я за
сегодняшний день потратил больше, чем ожидал и мой мозг
самостоятельно принял решение приступить к восстановлению своего
измученного носителя, не обращая никакого внимания на мнение
неразумного хозяина.
***
Первая патронатная
государственная гимназия. 20 сентября.
Вы летали во снах? Наверное, да.
Многие по ночам, стоит только преодолеть тонкую, неосязаемую грань
между повседневной реальностью и буйными фантазиями остывающего от
дневной активности мозга, быстро, как юркий стриж, или медленно,
словно объевшаяся мокрым хлебом утка, воспаряют ввысь, оставляя
далеко внизу унылую грешную землю. И парят потом, будто птицы в
ласковой небесной синеве, излучая в бесконечное пространство сна
чистую, незамутнённую негативными эмоциями радость. Особенно часто
такое происходит в детстве. По крайней мере, у меня так было.
Раньше.
Сегодняшней ночью я летел в
невесомости, в чёрной, безмолвной, никем и ничем не ограниченной,
равнодушной ко всему пустоте, которую никто и никогда не тревожил
своим присутствием. Вокруг не было никаких видимых ориентиров,
наличествовало только чувство быстрого разгона и ощущение
поглощаемого стремительным движением пространства.
Спокойный одинокий полёт продолжался
недолго. Вдруг, в какой-то неуловимый миг, всё изменилось.
Окружающая безграничная пустота, до этого удивлённо наблюдавшая за
слишком смелой или напрочь безрассудной человеческой букашкой,
словно обозлившись на безмерно наглое создание, посмевшее
потревожить её вечный покой, вспыхнула ярчайшими энергетическими
вихрями, которыми принялась безжалостно стегать мою несущуюся в
неизвестном направлении сущность.
Я ослеп, оглох, с меня огромными
кусками начала слезать кожа, обнажая вопящие от боли нервы. Моё, не
желающее терять сознание тело, одновременно корёжило электрическим
током и хлестало струями холодной воды, не приносящими желаемого
облегчения, а только рассекающими мою плоть, опаляло пламенем
жаркого огня и замораживало лютым холодом.
Затем, невидимый всесильный
истязатель, которому мало показалось причинённых мне страданий,
огромными ладонями принялся безжалостно сминать мою терзаемую всеми
возможными стихиями тушку, чтобы через некоторое время начать её
растягивать, словно старательный повар захотел вымесить тесто для
своего мясного пирога.