Итак, господину Гако предстояло решить сложную задачу,
поставленную перед ним тетушкой: выдать замуж овдовевшую перезрелую
дочь, которую он до сих пор скрывал в провинции, что было не так уж
просто. Породниться с отребьем через меня семейство Эттани
позволить себе не могло. Новости о моем прибытии разошлись по
Иллирии необычайно быстро, и сохранить его в тайне не
представлялось возможным. Уже на третий день в честь моего
воссоединения с отцом был организован скромный, но торжественный
прием, в ходе которого меня пристально осмотрели несколько десятков
пар глаз, принадлежащих весьма знатным и уважаемым иллирийским
господам. Выражение этих глаз было таково, что ошибиться в его
толковании не получилось бы даже у меня. Меня сочли весьма
неудачным приобретением для дома Эттани, от которого сложно будет
избавиться, не потеряв лицо.
Во втором браке Гако стал отцом четырех дочерей и двух сыновей.
К тому времени, как я прибыла в Иллирию, лишь самая младшая дочь,
семнадцатилетняя Флорэн, была не замужем. Сыновьям торопиться было
некуда, для знатного иллирийца почиталось разумным сочетаться
браком после тридцати лет, хотя нередки были и ранние браки, если
семьи жениха и невесты видели в них какую-либо выгоду для себя. Оба
сына Гако, получив прекрасное образование, были отправлены любящим
отцом повидать мир, так что с ними мне познакомиться не
довелось.
Отец мог по праву гордиться тем, как устроил замужества своих
дочерей - каждая из них вошла в знатный и богатый дом, укрепив
положение рода Эттани в Южных землях. Флорэн была самым удачным его
прожектом - ее удалось просватать за младшего сына из рода
Альмасио, несколько поколений которого правили Иллирией в прошлом,
пока власть не перешла к семейству Брана, чью фамилию здесь почти
все произносили с ненавистью, страхом и презрением, но об этом я
расскажу чуть позже.
...Дом Эттани был настолько велик, что даже для меня, нежданной
гостьи, тут же нашлась отдельная комната, ранее пустовавшая и
использовавшаяся как чулан. Недостатком ее было то, что окно
выходило на оживленную улицу и даже ветви растущего поблизости
ореха не спасали от городского шума, стихающего только заполночь -
неподалеку раскинулся городской рынок. Располагалась комната на
втором этаже, первый же этаж этого крыла дома выходил на улицу
глухой стеной - Иллирия всегда была неспокойным городом, поэтому
богатые дома походили на маленькие крепости: глухие стены, крепкие
ворота, ведущие во внутренний дворик, зарешеченные окна. Мое окно
тоже было забрано прочной решеткой, никогда, по-видимому, не
открывавшейся - несмотря на то, что изнутри это было возможно.