Господин Гако ничего не сказал мне по поводу окна, явно даже не
предполагая, что мне может прийти в голову мысль его открыть - и
совершенно зря. Я сразу же оценила близость ветвей ореха и решила,
что нельзя исключать вероятность, при которой мне пригодится это
раскидистое старое дерево. Несмотря на то, что внешне я казалась не
темпераментнее снулой камбалы, кое-какие материнские черты не из
числа самых достойных я все же унаследовала, хоть мне пока и не
предоставлялось повода их проявить.
Комната моя была небольшой, пыльной, но довольно уютной - помимо
окна, из которого можно было наблюдать за диковинной кипучей жизнью
большого города, там находился старый удобный стол, усеянный
чернильными пятнами, кушетка и кровать весьма старомодного грубого
вида под линялым синим балдахином. Расписная дешевая ширма скрывала
вход в крошечную туалетную комнатушку, где на вбитом в стену гвозде
сиял медный таз, а в небольшом комоде находились прочие умывальные
принадлежности. По первому же звону колокольчика появлялась
служанка и выполняла все мои скромные требования. Завтрак, обед и
ужин также подавали мне в комнату. Подобная щедрость
свидетельствовала лишь об одном: семья Эттани создала все условия,
чтобы я лишний раз не показывалась на глаза. С первой же минуты мне
дали понять, что наиболее разумным для меня будет сидеть в
выделенном мне уголке тихо и не напоминать о своем огорчительном
существовании. Я не могла сказать, что это каким-либо образом
входило в противоречие с моими собственными пожеланиями - если так
можно было назвать тягу забиться в темный угол и там тихо ждать
своей смерти.
Однако следовало изобразить некий интерес к жизни, чтобы не
вызвать беспокойство у господина Гако своими упадочными
настроениями, и я кротко попросила принести мне ниток для
вышивания. Моя просьба была удовлетворена. Помимо ниток служанка
вручила мне и потрепанную книжицу, источающую запах благовоний -
"Житие святых" или что-то в том же духе. От нее-то я и перейду к
крайне важной части моего рассказа, ибо вопрос веры в Иллирии
занимал главенствующее место.
...Если в Западных землях государством правила магия, В Северных
- суровые воинственные короли, в Восточных - отродье богомерзких
созданий с Пустошей, то Южные земли были уделом служителей веры,
почти оттеснивших от власти знатных господ, и раздробивших своими
усобицами некогда единое королевство. Наш бедный король давно уж
пребывал в изгнании, а его многочисленные преемники вели спор за
право на трон - порядком облезлый - заручаясь тайной поддержкой то
одного, то другого кардинала. В пылу борьбы они не заметили, как
трон этот, равно как и корона Южных земель, потеряли свое значение
- править стала тиара.