— Кушать будешь? — девушка только
вышла из ванной, вытираясь куском чистой ткани, поданной
служанкой.
— Нет, мне надо еще массу дел
сделать, утром надо в путь.
— Я же еду с тобой? — как само собой
разумеющееся констатировала девушка, облачаясь в чистые одежды.
— Это не прогулка, Ната, мы
собираемся проникнуть на чужую территорию, захватить парочку
пленных. Будет боестолкновение, мне врага бить или тебя охранять? —
еле сдерживая раздражение, я пытался вылезти из очередного доспеха,
но дотянуться до шнуровки на спине не получалось.
— Я помогу,— скользнув как кошка,
Ната освободила ремни, помогая мне снять доспех.
— Спасибо,— буркнул, собираясь выйти
во двор, где слышалось цоканье копыт.
— Еще рано,— улыбнулась Ната,— мы еще
не поймали пленных и не допросили их.
Она рассмеялась с выражения моего
лица:
— На каком языке будешь вести допрос,
Макс? Ты знаешь немецкий? Или притащишь пленных сюда, чтобы я могла
поговорить с ними? Видишь сам, что мое присутствие крайне
желательно.
Аргумент был железный: какой смысл
таскать пленного на расстояние двухсот километров, не имея
возможности его допросить? А если попадется раненый, доживет он в
пути до Берлина? Пожалуй, она права, ее присутствие в отряде
желательно.
— Ты не умеешь ездить верхом,— сделал
я слабую попытку возразить.
— С тех пор, как мы попали в Берлин,
ты целыми днями занят. А всё это время училась ездить на лошади,—
улыбнулась Ната.— Видишь, какая тебе хорошая девушка досталась?
— Хорошие давно мертвы,— брякнул со
злости, что эта пигалица аргументированно меня положила на лопатки.
Лицо Наты исказила гримаса боли, молча она ушла в спальню, не
проронив ни слова.
"Дурак, полный кретин,— поставил мне
диагноз внутренний голос.— Пошел ты на буй«,— не стал рассусоливать
с ним, прекрасно осознавая собственную неправоту.
До темноты провозился, прилаживая
стремена, выкованные Шамом по моему эскизу. Поставив ногу в стремя,
залихватски вскочил на своего черного жеребца, коня Терса,
милостиво подаренного мне. Жеребец, гарцуя на месте, проявлял
нетерпение. Отпустив повод, пришпорил, направляя его в ворота.
— Макс Са, стой! — Богдан рванул к
своей лошади. Выскочив за ворота, пустил жеребца вскачь в сторону
юга.
Богдан, привыкший к верховой езде,
нагнал у меня уже в предместье. Поравнявшись, мы молча шли рысью,
пока у меня с непривычки не заболела пятая точка. Молча, развернув
жеребца, шагом направился обратно. Вернувшись, отдал повод конюху,
присланному мне в услужение Терсом: что делать дальше с жеребцом,
парень точно знает лучше меня.